Забытые заживо. Вячеслав Денисов

не простила бы мне… – Он заглядывал ей в глаза, наклонившись, ресницы ее при этом вздрагивали, и было видно, что пытка для нее не прошлое, а настоящее. – Мы уехали, чтобы спасти брак. Мы ушли в море, решив отречься от взаимных обид и упреков. Ну, мне, допустим… мне не в чем упрекнуть себя… да и тебе меня упрекнуть, думается, не в чем… прости, что напоминаю… – Ресницы ее снова вздрагивали. – Я прощаю тебя, но скажи, что я не дурак. И не прошу сейчас женщину, которой все равно, что будет со мною.

      – Ты не дурак, Сергей.

      Они понимали, что другого ответа и быть не могло. И тогда он брал свой кофе и крутил чашку на блюдце, попеременно трогая ручку пальцами. Ей хотелось схватить эту чашку и бросить в море. Но вместо этого она устало смотрела в никуда. Усталость не была ей к лицу. В двадцать шесть ей можно было дать и двадцать два, и свежесть, которой была пропитана эта женщина, стирала все недостатки ее черт. Слегка раскосые большие глаза, чуть навыкате, карие, при первом взгляде казались они немного неловко вставленными господом в этот овал правильной формы. Но внимательный взгляд, изучивший эти глаза с пристрастием, очаровывался этой женщиной. Эта женщина знает цену своей влюбленности, и если бы на нее смотрел человек, могущий заплатить такую цену, он не грешил бы против истины, утверждая, что завоевать сердце этой женщины трудно, куда легче это сердце разочаровать.

      – Я клянусь богом, я клянусь всем, что дорого нам обоим, – мы станем другими, – заверял он ее. – Потому что созданы друг для друга, потому что мы нужны…

      – Ты слышал этой ночью шум?

      Некоторое время он сидел неподвижно, молча разглядывая ее колючим взглядом.

      – Что?

      Ему казалось немыслимым, что он перебит был в ту минуту, когда произносил слова, не дослушать которые до конца просто невозможно.

      – Я слышала ночью шум. То ли крик, то ли плеск волны.

      – Что удивительного в плеске волны, когда мы идем по океану?

      – Я сказала еще – «крик».

      Он отпил кофе и посмотрел на отца мальчика, который на сносном английском подзывал помощника капитана.

      – Ты слышала то, что я только что сказал?

      – Да, я слышала, – поспешно ответила она, прислушиваясь к разговору за соседним столиком. – А ты слышал?

      Он опустил голову и с кривой усмешкой стал искать в карманах сигареты.

      – Скажите, – обратился к помощнику капитана седой мужчина, и женщина чуть сдвинула брови, обращаясь во внимание, – этой ночью на корабле не происходило никаких странных событий?

      – Каких, сэр? – помощник подмигнул мальчику и услужливо склонился над его отцом.

      Женщина посмотрела на мужчину. Тот пожевал губами и, дотронувшись пальцам до виска, проговорил уже тише:

      – Например, не падал ли кто-то за борт?

      Выпрямившись, женщина втянула губы и перевела взгляд на помощника капитана.

      – Уверяю вас, сэр, – ответил тот, – что этой ночью за борт не упал ни один человек. Эта ночь была тиха и настолько приятна, что я провел ее на палубе, редко заходя на мостик.

      И он прикоснулся