Хромой. Империя рабства. Владимир Белобородов

отказался. Ларк тоже. Была мысль вывалить это ведро на уши последнему, но как-то я поостыл. Мы с Ларком сели в шлюзе так, чтобы было видно выход. Рвать жилы ради работы у рабов в этом мире было как-то не принято.

      Я же недорассказал, что было со мной дальше, после того как я попал сюда. Очнулся по всем канонам жанра в лесу, с дикой головной болью. По тем же канонам – в теле парня лет двенадцати. На этом совпадения с попаданческими романами заканчивались. Не маг, не воин, не княжеский сын. Судя по одежде – деревенский парень. Часа четыре я прыгал и матерился. Злоба, сука, была дикая. В выражениях я не стеснялся, благо зрителей не было. Кулаки, ну как кулаки – кулачки молотили в бессилии воздух. Потом успокоился. Вспомнил слова этого придурка. В моем положении его совет показался дельным. Так и решил действовать. Пошел по еле заметной тропинке. Вскоре стало темнеть. Увидел огни костров, ну нет бы присмотреться, хотя в том моем положении… Я шел-то как во сне.

      Они улыбались, что-то спрашивали, я мычал в ответ, мол, говорить не умею. Они накормили меня, осмотрели. Один с ехидной рожей все щупал мои руки. Даже в рот пытался заглянуть. У меня тогда закрались какие-то недобрые предчувствия. Идиот, не прислушался – оказалось, караван работорговцев. Не знаю, может, подзаработать решили, может, подох один из рабов и заменить надо было, но только связали меня утром, сунули кляп в рот, зарыли в тряпки на телеге и увезли. Потом, перед рабским рынком, пришел маг и ткнул мне печать на висок. Вот и все.

      Сначала был рабом у хозяина корчмы. Чего дураку не жилось? Почти не били. Жрать вволю. Работа хоть и грязная, но не слишком тяжелая. Нет же, все убежать пытался. А куда бежать, если у тебя на роже штамп магический поставлен? И вывести это украшение не представляется возможным, потому как магия. Побегав несколько дней в лесу, выходил к людям. Конечно, не все так поступали, но всегда находился «доброжелатель», который вылавливал меня и сдавал в местную полицию, за местные тридцать сребреников, а то и меньше. А стража помещала в центральный загон. Где я с восторгом дожидался, пока меня не выкупит хозяин.

      После третьего побега корчмарь продал меня. Дальше был хозяин сапожной мастерской, потом местный полумаг с извращенными желаниями, которому я воткнул вилку в ногу в первый же день. Тот меня и продал оркам. Вот как-то так сложилась моя судьба в этом гребаном мире.

      – Корм, – прошептал Ларк.

      Мы встали и начали делать вид, что работаем. Одноглазый постоял в воротах, наблюдая, как Ларк выливает воду в поилку, а я подкладываю ветки.

      – Если не ест, чего листву переводишь?

      – Я к голодному не полезу. А эту кашу есть он не станет.

      Ларк проскользнул с ведром мимо корма и почти побежал к колодцу.

      – Ну-ну. Сами бы хоть поели. – Он явно стебался. – Когда еще столько перепадет.

      Я отвечать не стал, разругаться с ним плевое дело, а новую кашу он все равно не даст. Молча перекрыл внешние ворота шлюза и открыл внутренние, проковыляв к кормушке, вылез через нее. Одноглазый, видя отсутствие реакции на его искрометный юмор, потоптался еще у ворот и ушел. Хрумз в шлюз идти не хотел, а нам надо было