Осенний трон. Элизабет Чедвик

с укором посмотрела на Маршала:

      – Признаю тебя виновным в лести. Я отдаю себе отчет в том, как должна выглядеть после двух лет в этих стенах.

      – Вы выглядите, как подобает королеве, – прозвучал галантный ответ, и пока Уильям помогал ей сесть на лошадь, королева усиленно моргала, чтобы смахнуть замутившие взор слезы.

      Седло было боковым, с мягкой спинкой и опорой для ног, хотя сама Алиенора всегда предпочитала ездить на лошади не боком, как положено знатным дамам, а лицом вперед. Дамские седла замедляют скорость и не позволяют всаднице контролировать лошадь в полной мере, что небезопасно. Как типично для Генриха было послать ей именно такую сбрую. Прежде всего, он хотел указать ей на ее место.

      – Госпожа, при дворе считается, что в Сарум вы удалились отдохнуть по причине хрупкости здоровья, – тактично добавил Уильям.

      Она собрала поводья, кривя губы в презрительной усмешке.

      – Полагаю, такое объяснение вполне годится, чтобы прикрыть факт моего заключения.

      Маршал промолчал, однако выражение его лица было достаточно красноречивым.

      К Алиеноре подскакал на пляшущем кауром коне Гарри:

      – Папа решил, что тебе будет удобнее путешествовать в таком седле, потому что ты давно не ездила верхом.

      – И потому что ему так надо. Гарри, меня лишили свободы, но не способности мыслить или скакать на лошади.

      Сын состроил приличную случаю скорбную мину, но тут же просиял и с обезоруживающей улыбкой воскликнул:

      – Но солнце-то все равно светит, и погода сегодня выдалась превосходная для прогулки верхом – хоть боком, хоть передом!

      У Алиеноры едва не вырвалась в ответ колкость насчет того, что в любую погоду неплохо бы иметь право выбора, но она прикусила язык. В отличие от нее, Гарри обладает счастливым талантом жить легко; как бабочка, он наслаждается приятным моментом и больше ни о чем не думает.

      Несколькими ловкими движениями сын стянул кожаную крагу с сидящим на ней кречетом и надел на руку Алиеноры:

      – Держи, мама.

      Она ощутила вес птицы, хватку стальных когтей поверх стеганой перчатки. На нее уставились два чернильно-черных пронзительных глаза. Гарри же одобрительно кивнул:

      – Вот так. Ты великая королева и герцогиня, едущая по свои делам.

      У Алиеноры снова защипало в глазах. Вплоть до заточения в стенах Сарума она всегда держала при себе самку белого кречета и страстно любила запускать ее в небо во время охоты. Самки этой породы крупнее и сильнее самцов. Давным-давно, в день свадьбы, Алиенора подарила Генриху такую же птицу, и теперь не проходило и дня, чтобы она не жалела о своем подарке.

      – Какая у нее кличка? – спросила она.

      – Алиенора, – ответил Гарри.

      Королева закусила губу, изо всех сил стараясь не расплакаться.

      – Представляю, как она парит в высоте… на свободе… – произнесла она, когда наконец обрела голос.

      Кавалькада выехала из ворот Сарума. В апрельской голубизне неба гонялись друг за