Дети жемчужной Медведицы. Александр Форш

если кто рассказал ему о подобном.

      – Я верю тебе, малой. – Влад вздрогнул. – Она не одна здесь такая. И кто догадался детей поселить в подобном месте? Пошли отсюда, днем надо приходить. Ночью их время.

      Зажегся чудом уцелевший после удара фонарь.

      – Нет! – Влад был полон решимости. Призраки не могут причинить вреда, только напугать. Но на этот раз он будет готов. – Если хочешь, уходи, я остаюсь.

      – Смелый. Смелый, но все равно глупый. Ладно, пошли. Покажу тебе то, ради чего ты сюда явился.

      Провалившийся пол накрыли кусками фанеры, по краям натянули веревку, которая должна была преградить путь особо любопытным. Якут поднырнул под веревкой и посветил фонарем, показывая путь Владу.

      – Здесь невысоко, можно просто спрыгнуть. Я не смогу, сам понимаешь. – Якут опять продемонстрировал гипс, будто о таком можно забыть. Влад кивнул, обрадовавшись удачному повороту.

      Вместе они сдвинули лист фанеры. Высота и правда оказалась небольшой, чуть более полутора метров.

      Оказавшись внизу, Влад попросил Якута сбросить ему фонарь.

      Здесь ничего не изменилось: паутина, грязь, битое стекло и обломки старой мебели. На одной из стен красовался оборванный наполовину плакат с изображением Ленина, приехавшего на новогоднюю елку к детям. Пахло в подвале плесенью и сыростью.

      – Малой, я буду говорить, куда идти. Слышишь меня?

      – Слышу, – буркнул Влад, не особо радуясь такой осведомленности Якута.

      – Видишь плакат висит, елка на нем нарисована? Иди по этой стене, пока не упрешься в тупик. Там кладка новая, не ошибешься. После сверни налево. А, – чертыхнулся Якут, – погоди, спущусь к тебе как-нибудь. Так не объяснить.

      Почти сразу Влад услышал шум, надеясь, что Якут сломает себе шею и не будет путаться под ногами. Не сломал. Приперся.

      – Вместе веселей, да, малой?

      – Лучше и не скажешь, – сыронизировал Влад, но Якут то ли не понял, то ли в принципе не умел обижаться.

      Оказавшись у свежей кладки, Влад почувствовал, как его буквально трясет от нетерпения. Сколько раз он подходил к этой стене с другой стороны, представляя, как однажды разнесет ее в пыль, и уходил ни с чем.

      – Замерз? – по-своему расценил его озноб Якут. – Так вроде не холодно здесь. Ты не заболел?

      – Ты в мамочки мне решил заделаться? – Влад чувствовал с каждым новым шагом нарастающую агрессию. Если пять минут назад он мечтал о том, чтобы Якут свернул себе шею, то теперь был готов свернуть ее собственными руками. Почувствовать, как под пальцами бьется артерия, переполняясь кровью, лопаясь, оставляет на коже синяки с неровными краями; услышать треск ломающихся позвонков, сливающийся с предсмертным хрипом в инфернальной мелодии.

      – Ясно, – кивнул чему-то понятному только ему Якут. – Он все еще имеет силу. Зря я надеялся, что ее хватает только на зов.

      Якут раздражал своим присутствием, выбешивал ледяным спокойствием, выводил из себя, решая за него: куда идти и что делать.

      – Пришли.