Бермудский артефакт. Вячеслав Денисов

в очередной раз – он знал, что в последний – позвал Гоша.

      Врезав ему кулаком в грудь и заставив замолчать, Макаров поднялся на ноги и развернулся…

      И в полуметре от себя увидел другого врага.

      Зажав в зубах колпачок от иглы, Донован всадил ему в шею иглу шприца по самую канюлю.

      Взревев, Макаров выдернул шприц и поднес его к лицу. Поршень был вдавлен, а то, что было внутри, уже неслось по Макарову, снимая фаску с нереальной действительности…

      – Промедол… – просипел Донован. – Это промедол…

      – Я как-то не очень в этих названиях… Вы, врачи, даже слово «сопли» в рецептах пишете так, что кажется, будто это не сопли, а деталь космического корабля…

      – Дал бы ему больше, но он еще под бензодеазепинами… Его сердце не выдержит…

      Немного постояв, Макаров, уже совершенно спокойный и ко всему равнодушный, сел на палубу. Некоторое время он качался, как китайский болванчик, а потом два раза улыбнулся и снова улегся на палубу.

      – На свое место лег, – заметил Донован.

      Совершенно не представляя, что на это ответить, Гоша вытер кровь со лба и, с трудом передвигая ноги, добрался до лестницы, ведущей на надстройку.

      – У вас нет сигареты, Донован?

      – Я думал, первым делом вы спросите, как Макаров здесь оказался.

      – Зачем спрашивать, если вы мне все равно не ответите?

      – А вы думаете, я вам отвечу на ваш первый вопрос?

      Не имевшие сил до этого, теперь они, окончательно потеряв возможность двигаться, смотрели друг на друга равнодушно и бессмысленно.

      – Слава богу, он жив, – как-то неуверенно сказал наконец доктор.

      – Я тоже был рад увидеть его.

      Из носа Гоши текла кровь. Он размазывал ее по лицу, задирал подбородок, но кровь все равно текла, как из сломанного крана.

      Через десять минут оба сидели рядом со спящим, изредка выкрикивающим угрозы Макаровым.

      – И долго ему будет хорошо?

      – Я успею вас полечить.

* * *

      Он разлепил веки. Во рту был омерзительный привкус технической водки. Или стеклоочистителя. Или чего-то другого, но что бы это ни было, послевкусие от употребленного дыханием выносило из него выхлопы сгоревшей резины..

      – Все, мультики закончились, – услышал он над собой. – Может, перевернуть диск?

      Застонав, Макаров перевернулся на другой бок.

      – Он сам перевернулся. Больше ему нельзя.

      – Как думаете, доктор, я не слишком погрешу против истины, если скажу, что несвязанный наш друг представляет для нас смертельную опасность?

      – Ему сейчас не до войны…

      Перевернувшись на живот, Макаров сначала подтянул под себя одну ногу, затем вторую. Потом наступила очередь рук. Самым трудным оказалось оторвать голову от палубы. Она словно прилипла. Провалив две попытки сесть, он дополз до лестницы, где сидел Гоша, и вцепился в одну из подпирающих перила стальных балясин. Через минуту ему удалось подняться на ноги.

      Он спокойно, почти равнодушно огляделся, посмотрел на