Вся моя жизнь. Джейн Фонда

коридор. Я слышала его слова о том, что, как он ни старался, сердце Питера остановилось, и хотя его удалось снова запустить, трудно сказать, справится ли Питер. Тогда я впервые всерьез помолилась. “Боже, дорогой, если ты оставишь его в живых, я больше никогда не буду обижать его. Аминь”, – сказала я.

      Папа прервал свой медовый месяц, умудрился найти самолет, который вывез его с острова – непростая была задача по тем временам, – и уже через несколько часов явился в больницу, где мы все втроем остались на ночное дежурство. Затем мы поехали домой немного поспать и на следующий день вернулись в клинику. И так еще пять дней. Один раз меня пустили к Питеру в палату, и я смотрела на него – он лежал такой маленький, едва заметный холмик под простынями, из которого во все стороны торчали трубки. На пятый день врачи сказали, что, судя по всему, Питер выкарабкается из кризиса. Еще через несколько дней нам сообщили, что его состояние стабильное. Он должен был справиться.

      Я вернулась в школу, выполняла все рутинные обязанности, делала уроки. Но тело мое оставалось в напряжении, дыхание было неглубоким. Казалось бы, безо всякого повода. “Какая удивительная девочка! – говорили учителя. – Чем тяжелее испытания, тем она становится сильнее”. Комплименты, которые я получала за выносливость, требовали подтверждения и обязывали меня, сильную Джейн, к определенному стилю поведения. Оболочка, сформировавшаяся вокруг моей души, помогала мне удержаться на ногах и тем самым способствовала достижению цели, но и подогревала мое чувство превосходства и независимости.

      Питер лежал в больнице месяц. Он почти сразу начал капризничать, и я потихоньку стала нарушать свое обещание, данное Господу.

      Несчастный случай произошел, когда Питер гостил у друзей, один из которых уговорил семейного шофера отвезти их на стрельбище рядом с тюрьмой Синг-Синг, где они хотели поупражняться в стрельбе из старинного пистолета 22 калибра. Питер перезаряжал пистолет и нечаянно выстрелил себе в живот. К счастью, шофер знал, где находится больница, и постарался как можно скорее доставить его туда. Не могу удержаться от вопроса, не сработало ли в сложившихся обстоятельствах подсознание страдающего мальчика, который разозлился на отца за то, что тот снова женился, и на всех остальных, кто, как ему казалось, слишком быстро забыл его маму.

      Со времени маминой болезни и смерти минуло около двух лет. На следующий год мои одноклассники начали устраивать домашние вечеринки без родителей, как правило, с игрой в бутылочку и поцелуйчиками. Я хотела быть в тренде и старалась подстраиваться, но эти игрища наводили на меня ужас, хотя Брук и другие девочки чувствовали и вели себя уверенно. Не помню, чего я боялась больше – что кто-нибудь “выберет” меня и попробует “зайти слишком далеко” или что я никому не понравлюсь. Тогда как другие девочки становились всё более женственными, я превращалась непонятно в кого – сгусток андрогинности, вечно в хвосте и отчаянно стараюсь выкарабкаться. Что случилось с девочкой, про которую в третьем классе писали “уравновешенная”, “уверена в себе”, “решительная”, –