Лунная соната для бластера. Владимир Серебряков

скорее всего, вы тут ни при чем, – заключил я. Интересно, а центровые-то – при чем? Или отбрасываем бритву Оккама и начинаем отращивать бороду из гипотез? – Видите ли, если говорить вкратце, сегодня утром от одного стервятника…

      – Битхантера, – педантично поправил лейтенант.

      Замечательно. Меня будет учить русскому языку полуграмотный групарь.

      – …Я получил пакет данных о карантинных куполах. Среди прочего мусора я наткнулся на сообщение покойного Лауры о том, что Земле грозит катастрофа. Степень достоверности у этой байки оказалась неожиданно большая. Я решил проверить. Остальное вы знаете.

      – Очень может быть, что мы зря вас вызвали. Не уверен, что между этим бредом и смертью Лауры есть связь. – Лейтенант подумал и добавил: – Но не уверен, и что ее нет.

      Чем-то этот парень напоминал мне Маркоса – наверное, склонностью к нездоровому словоблудию.

      – А я сейчас вообще ни в чем не уверен, – ощерился я.

      – Ну, один неоспоримый факт все же есть, – поправил меня лейтенант. – Яго Лаура мертв окончательной смертью. И притом очень неприятной. Кто-то встретился с ним по ту сторону и пробил бедняге мозги звуковым лучом. Сделал ему из мозгов кисель.

      Я зримо представил себе описанную картину, и мне сделалось дурно. Итак, хакер убит на той стороне – в полете, в вирте, в ирреальности, в том киберпространстве, которое для многих обитателей Луны по большей части вытесняет реальное. Значит, кто-то его выследил там; настиг и опробовал на нем резонант-пакет.

      – Хотите осмотреть место? – предложил групарь. Я не хотел, но согласиться пришлось; взялся за гуж – не говори, что не дюж…

      Комнатушка напомнила мне кинематографический склеп – как размером и формой, так и общим настроением. На полу валялись какие-то мелкие интелтронные блоки, в углу – матрас, на матрасе – брошенный инжектор, во флаконе плещется прозрачная жидкость. На стене – здоровое навесное окно; я глянул в него и содрогнулся. А посреди комнаты громоздилось сооружение из гнутых металлических планок и кусков мягкого пластика. Похоже, Лаура решил сварганить себе полетное ложе, как у серьезных компарей, но остановился, не доведя дело до логического конца. Под ложем лежали в относительном подобии порядка хакерские инструменты: четыре компа, сенс-трансформер, тридрайв – а на ложе… на ложе покоился труп Яго Лауры, по-прежнему облаченный в полетный костюм, непристойно обтягивающий бренное тело гермафродита.

      – Врач был, конечно? – задал я риторический вопрос.

      – Да, – лейтенант кивнул. – Тело мы оставили до вашего прибытия. Все предметы лежат там, где мы их нашли.

      Я по-хозяйски осмотрел комнату… ничего. Лейтенант прав, убийство совершено с той стороны. И это никак уж не банальный суицид. Только мазохист может избрать для собственной смерти столь мучительный способ. А судя по картинкам в окне и кое-каким мелочам, найденным мною при беглом осмотре, Яго Лаура был(а?) кем угодно, но не мазохистом.

      С той стороны зеркального стекла… Когда-то