Лунная соната для бластера. Владимир Серебряков

а вот с Чжэнь-сюань-син…

      Я попытался вспомнить, о чем мне это название говорит. А ни о чем. Украдкой состроил за спиной нужную мудру, запуская инфор в режиме справки.

      Ага. Чжэнь-сюань-син – вторая от светила планета в системе оранжевого карлика Тубан (альфа Дракона, спектральный класс К0… ну, это неважно). Населена, как можно догадаться, китайцами, в основном – ссыльными. Следы деятельности Предтеч… в системе не обнаружены.

      – Слушай, – я развел руками, осознавая, что с Джерри мне в этом отношении не сравниться, – ты мне что голову морочишь? Нет там ничего.

      – Теперь есть. – Джерри победно ухмыльнулся. – Ну что – берешь?

      – А сколько? – Я решил поторговаться.

      – Ну… простое описание тебя ведь не устроит?

      – Картинку я могу из новостей выкачать, не пори ерунды.

      – Тогда…

      Проторговались мы с четверть часа, в результате чего мой счет усох почти до невидимости, а в моем инфоре оказался пакет данных по новообнаруженным на дальних планетах Тубана следах, предположительно третьей волны Предтеч. Я надеялся, что Сольвейг этим удовлетворится.

      – А чего тебе так приспичило? – полюбопытствовал хозяин «Погребца», когда сделка была совершена. – Ты же не так давно наведывался.

      Я пару минут поупирался, но Джерри был так настойчив, что в конце концов я выложил ему всю историю с карантином. Бармена, как и следовало ожидать, больше волновал вынужденный перерыв в поставках, чем судьбы застрявших в Отстойнике.

      – Миш, так это надолго? – все повторял он, заглядывая мне в лицо.

      Я, не удостоив его ответом, впился в стакан и задумался.

      Что же творится на белом свете? Отчетливо представилось, как в пустых куполах лихорадочно копошится карантинная команда. Устанавливают дезкамеры на выходах, перекрывают вентиляцию, отсекая купола от общей системы снабжения. Спешно доставляют скафандры – не тонкие пластиковые скорлупы аварийного резерва, а настоящие вакуумные, способные выдержать то, от чего дохнет даже неимоверно живучий арбор-вирус. И все это ради того, чтобы Роберт Меррилл смог зайти к нескольким сотням обреченных переселенцев, перемолвиться парой слов с курьером и пристрелить того из милосердия. Ну не сходится тут что-то, чтоб мне налифтнуться! Уж больно неадекватны приложенные усилия видимому результату.

      Видимому… Значит, есть и невидимый. Такой, что мне по серости своей не постичь.

      Есть у меня одна черта, не единожды причинявшая мне уйму неприятностей – почти столько же, сколько наглость. Черта эта – любопытство, и загадочная история с колониальщиком пробудила в моей груди дремлющую жабу. Возможно, помогла и принятая с расстройства и от усталости адская смесь эрцаз-виски с водой – будучи полицейским, я почти не пью, предпочитая менее общественно опасные наркотики. Так или иначе, а осенившую меня в полупьяном угаре идею я решил воплотить в жизнь незамедлительно, пока храбрость не выветрилась.

      – Слушай, – обратился я к Джеральду, – у тебя ведь тут была незарегистрированная розетка?

      Бармен