Письма к подруге. Фаина Раневская

Читать онлайн.
Название Письма к подруге
Автор произведения Фаина Раневская
Жанр Документальная литература
Серия Сокровенные мемуары
Издательство Документальная литература
Год выпуска 0
isbn 978-5-9955-0918-9



Скачать книгу

rel="nofollow" href="#n58" type="note">[58], я и в нем бы постаралась найти что-то хорошее.

      Сильная, несчастная, изломанная жизнью женщина – вот какой мне видится Васса. Я очень боюсь не справиться, боюсь, что не смогу воплотить ее такой, какой ее выписал Горький, но я стараюсь изо всех сил. Если мне удастся справиться с ролью Вассы, то это будет триумф. На кон поставлена моя репутация. Я должна доказать, что я чего-то стою как актриса. Доказать или же уйти в гардеробщицы[59].

      Я стараюсь, но Бедная Лиза вместо того, чтобы мне помогать, всячески мешает. Она примитивно трактует пьесу, образы ей видятся плоскими, и это свое видение она пытается навязать актерам. Прежде всего мне, потому что я играю главную роль. Я не поддаюсь, спорю, доказываю свою правоту. Я (и все мы) уже заметила, что Лиза не выдерживает долгого натиска. Если стоять на своем крепко, то она рано или поздно сдастся. Так оно поначалу и было, но Бедная Лиза, желая сохранить остатки своего режиссерского авторитета, нажаловалась Попову на то, что я мешаю ей ставить спектакль, и поставила вопрос о том, чтобы роль Вассы передали другой актрисе. Попов пригласил меня в свой кабинет и долго со мной разговаривал. «Телешова – режиссер, она болеет душой за дело, вы должны сотрудничать, а не пререкаться, а то постановка будет сорвана…» Я не выдержала и говорю: «Скажите уж прямо – или слушайся Телешову, или отдавай роль. Я могу и отдать. Могу Анну сыграть вместо Вассы». Он рассмеялся и развел руками, давая мне понять, что так оно и есть. Не выношу такой «деликатности». Предпочитаю, чтобы мне все говорили прямо. Попову ничего не ответила. Думала два дня. Моя дорогая Павла Леонтьевна в Ростове, и мне не с кем было посоветоваться. Я решила, что роль отдавать не стану, спорить с Лизой не стану (кстати, она сама предложила мне сыграть Вассу, я не напрашивалась), а буду тихо, без прений, делать так, как считаю нужным. Так вот и репетируем. Решение мое оказалось верным лишь отчасти. Лизе не хватает ни опыта, ни ума, чтобы понять многое из того, что я делаю. Я говорю «да», а делаю то, что хочу. Но иногда, в каких-то сценах, мне приходится делать так, как говорит мне она. Чувствую при этом себя так, будто меня изнасиловали. Это же, в сущности, и есть насилие над моей волей. Ты понимаешь, что я была бы не я, если бы иногда не подпускала бы нашей Лизе шпильку-другую. Беда только в том, что она, по скудоумию своему, совершенно не понимает иронии. Не притворяется, как я думала раньше, а в самом деле не понимает. Недавно я спросила ее, притворившись дурочкой, какой она меня, вне всякого сомнения, и считает, почему Чехов назвал «Вишневый сад» «комедией»? Там же комического не больше, чем в «Гамлете». Хотела спровоцировать ее на дискуссию, но вместо этого услышала короткое: «Чехову виднее». – «Да, – говорю, – ему виднее, но хотелось бы и ваше мнение услышать». – «Когда соберусь ставить “Вишневый сад”, тогда и скажу». Вот и поговори с такой. Ох, за что мне такое несчастье? В кои-то веки получила хорошую большую роль. Разве нельзя было в придачу к ней еще и мало-мальски толкового режиссера дать?

      Ниночка, которой я пожаловалась на Бедную Лизу, дала мне хороший совет. Она считает,



<p>59</p>

Из статьи Фаины Раневской, опубликованной в сборнике «Васса Железнова», изданном Всероссийским театральным обществом в 1960 году: «Хорошо помню мое первое впечатление от пьесы. Я была потрясена силой горьковского гения. А сама Васса внушала мне и чувство сострадания, и ужас, и даже омерзение, но, пожалуй, над всем превалировало сострадание. Образ Вассы неотразимо привлекал меня своей трагической силой, ибо в мировой драматургии эта пьеса навсегда останется одной из величайших трагедий собственности… Еще не отдавая себе полностью отчета в том, что думает Васса о своем классе, чему можно и чему нельзя верить в ее речах, я чувствовала глубокое сострадание к ее женской и человеческой судьбе. Сказывались, вероятно, мои личные актерские симпатии. Меня всегда привлекали образы «неустроенных», обойденных счастьем, но непременно сильных, интересных людей, богатых и сложных натур. Несчастья и слабости бесцветных сереньких людей, даже их «трагическая» неустроенность не вызывают во мне ни сострадания, ни любопытства. Но Васса, трагическая Васса, глубоко волновала меня.

Роль эта принесла мне, актрисе, много страданий, так как я и в то время сознавала, что мне не удастся воплотить ее с той силой, с какой она дана Горьким. И теперь, даже через два десятилетия, я испытываю жгучее чувство мучительного недовольства собой…»