Грабеж – дело тонкое. Вячеслав Денисов

мне его быстро разыщут. Пойдем, посидим в кабачке?

      Мужчина опять качнул головой:

      – Не думаю, что это пойдет на пользу твоему реноме.

      – Мент, что ли? – спросил Яша. – А мне это фиолетово. Ты мне жизнь спас.

      – Нет, не мусор. Ты извини, я на самом деле занят. Я почему остался-то? Не для того, чтобы ты меня отблагодарил. Псу подышать нужно да кусты проинспектировать. И потом, если бы я в беду попал, ты что, не помог бы? А если бы у меня при этом денег на кабак не было? Одним словом, забыли.

      Но Яков Шебанин был неумолим. Долги он помнил как чужие, так и свои. И привык их возвращать, чувствуя ответственность, либо забирать, ощущая полную правоту.

      – Я тебя все равно найду, – немного расстроившись, что с ним не идут на контакт, заявил он. – И отблагодарю.

      В его устах эта фраза прозвучала, как: «Я тебя хоть из-под земли достану и горло перережу».

      Хозяин овчарки помедлил и отбросил в сторону сигарету.

      – Береги руку, друг. – Щелкнув пальцами, он повернулся к псу: – Рольф, домой.

      Глава 4

      Первым посетителем в кабинете Струге утром следующего дня был не гражданин с жалобой, а Левенец Павел Максимович. Антон немного потеплел лицом – сегодня молодой отправитель правосудия был в сером костюме спокойного, ненасыщенного оттенка, серой, скромной рубашке и галстуке в полоску. Однако уступать своего он не собирался, поэтому весь гардероб по стоимости не был скромнее, чем все предыдущие.

      Алиса, понимая, что намечается разговор, понятливо засобиралась по своим делам – канцелярия, папки, повестки...

      – Павел Максимович, вы мзду, часом, не берете?

      – Как так?.. – изумился молодой судья.

      Антон устало улыбнулся:

      – Я вас вижу два месяца. За это время вы предъявили для всеобщего обозрения четыре костюма, за суммарную стоимость которых можно приобрести подержанный «Мерседес». Вот я и спрашиваю.

      «Вот нуда...» – прошипел про себя Левенец и выдал еще более глупую фразу:

      – Я взяток не беру, Антон Павлович. У меня папа в министерстве работает.

      Хохот Струге был подтверждением того, что с объяснениями он поторопился.

      – А папа-то откуда деньги берет?! – не унимался Антон. – У него же зарплата такая же, как и у вас! Ну, ладно... Я пошутил. Раз папа в министерстве, значит, все объяснимо. Вы меня о чем-то спросить хотели?

      Левенец отметил, что каждый разговор со Струге начинается с его унижения, а вместо обиды, которая по всем законам логики должна ослепить его разум, появляется лишь смущение.

      – Я все по тому же делу. Делу Решетухи. Я так и не сходил в тот адрес. Посчитал тогда за нарушение общепринятых правил. Вот так.

      – Ваше право. А вопрос в чем состоит?

      Левенец посчитал возможным сесть рядом и расстегнуть пиджак.

      – Я никак не могу понять одной вещи. Почему из квартиры Михаила Решетухи была вынесена лишь часть ценностей. На видном месте остались золотые часы с гравировкой, например. Потом Решетуха заядлый нумизмат. У него огромная коллекция монет.