Главный фигурант. Вячеслав Денисов

Я готовлю статьи для выступления по телевидению, – развел руками тот, как бы объясняя факт нахождения у него такого количества подозрительных фотографий.

      Сидельников подумал.

      – Репортер, что ли?

      – Да.

      И капитан окончательно потерял покой. Теперь получалось, что, когда толстяку нужно было произносить нежелательные для него буквы, он заставлял это делать окружающих. Сыщик вытянул из горки одно фото и перевернул лицом к себе. В принципе, он уже понял, что криминал место имеет – с тех, что сыпались, легко снималась зрительная информация: снег, кровь, женские тела, заляпанные бордовым крапом одежды...

      Кадр, остановленный на том фото, что держал в руке Сидельников, свидетельствовал: убита красивая девушка лет девятнадцати на вид. Капитан быстро отнял от девятнадцати два-три, и получилось, что на самом деле жертве шестнадцать-семнадцать лет. Привычка определять возраст трупа, выработанная годами. Ошибиться капитан не мог. На снимке изображена одна из шести девушек, убитых московским потрошителем Разбоевым в прошлом году. Сидельников принимал участие в раскрытии четырех из шести убийств, однако в конце прошлого года был снят с дела и направлен на розыск банды, организующей разбойные нападения на дальнобойщиков на трассе А101. Информацией по делу потрошителя он владел полностью, точно так же, как и информацией о том, что тот задержан и находится в «Красной Пресне» за Генеральной прокуратурой.

      Суд над Разбоевым еще не состоялся, а потому толстяк с портфелем, набитым любительскими фотографиями, не вызвать у капитана интереса не мог.

      – Откуда это у вас?

      – Видите ли, – сжимая перед собой шапку, начал сначала задержанный, – я занимаюсь этим делом московского маньяка с минувшего года, поскольку именно на меня седьмым каналом телевидения, где я состою на службе, возложена обязанность осуществить независимое следствие...

      – Может быть – расследование? – окончательно потерял покой Сидельников.

      – Пусть так, – согласился толстячок. – Хотя мне более по душе слово «следствие».

      – Быть может – по нраву?

      – А это не одно и то же? – удивился толстяк.

      – А почему вы не спросите – «какая разница»? – вынув из кармана платок, Сидельников промокнул лоб.

      – Вас что больше занимает: моя лексика или мотив нахождения у меня снимков? – невозмутимо справился толстяк.

      Муровец заставил себя успокоиться и сказал, что... конечно, и то, и другое.

      – Игорь, может, я сам разберусь, – сочувственно обратился к нему майор-дежурный, – а уж после тебя кликну?

      – Ничего, все в порядке, – пробормотал Сидельников. – Продолжайте, пожалуйста...

      – Так вот, – снова настроился на откровения репортер седьмого канала. – То, что содеявший эти жуткие деяния человек находится в заключении, вызывает у публики двоякое к нему отношение. С одного боку получается, что он виновен и должен ответить за свои злодеяния, с (о, как Сидельников ждал этого слова – «другого»!) иного видится некая тень, не позволяющая судить об этих явлениях