Уровень. Война. Вероника Мелан

раздраженному. – А если вы врежетесь ему в багажник, притворитесь пьяным или неосторожным водителем, вы его задержите на улице. (Для меня) Сумеете выйти сами, дождетесь, пока выйдет он, и сделаете выстрел.

      – Ты хочешь, чтобы все было именно так?

      – Да, так. Я буду наблюдать издалека, сидя в машине. Хочу убедиться, что он мертв.

      – Злобная ты стерва.

      Ани промолчала. Шевелился от ветра, растущий на углу зеленый куст; к этому моменту в парке полностью стемнело, вдоль центральных аллей зажглись фонари, но сюда их свет не пробивался, и серовато-белая будка, как и стоящие рядом люди, тонула во мраке.

      Мужик, назвавшийся Ридом, курил. Она не стала. Незачем оставлять лишние детали, особенно, если что-то пойдет не так – покурит позже, когда останется одна.

      – А кто будет платить за разбитую машину?

      – Я.

      – Богатая ты. – Фыркнули из темноты.

      Буду бедная, – не стала произносить Ани вслух. – Убьешь ты его или нет – скорее всего, нет – но после этой оплаты у меня останется на жизнь всего пять тысяч. Жалкие пять тысяч на, возможно – ей так хотелось на это надеяться – новую жизнь. Совершенно другую жизнь.

      (Главное, создай для меня заветную паузу, отвлеки на себя внимание и задержи его на улице, и тогда я заплатила не зря)

      – Во сколько он появится у дома?

      До этого они больше препирались, нежели говори по существу – этот же вопрос означал, что незнакомец, все-таки, берется за работу.

      – Он возвращается около восьми. Адрес, имя и описание машины, на которой он подъедет тут.

      Ани-Ра достала из нагрудного кармана два свернутых вчетверо листа.

      – Если не в восемь, то в половине девятого.

      – Деньги?

      – Половину отдаю сейчас. Остальное после выполнения.

      Рука нащупала в кармане тугую пачку из снятых ранее в банкомате купюр, извлекла ее на свет и положила в мужскую ладонь.

      – В том, что мертвый, сама будешь убеждаться?

      – Хотите вторую часть суммы? Тогда лучше, чтобы он был мертвым.

      Мужик усмехнулся – изо рта дохнуло табаком. Он не верил таким, как она – мстительным дурам, и презирал их, но Ани было на это глубоко наплевать – главное, чтобы он запомнил ее именно такой: обиженной, туповатой и мстительной. И уж кого из них следовало презирать, так это его, Рида, потому что только идиот мог в мирной жизни добровольно выбрать профессию убийцы, а, значит, им и жертвовать не жалко.

      Когда в пальцах перестали шелестеть пересчитываемые купюры, в тусклом свете блеснули белки глаз.

      – Уверена, что в бумагах есть вся информация?

      – Да.

      – Тогда увидимся завтра.

      Он задержался в самый последний момент, на полуразвороте – будто почуял неладное.

      – Слушай, а ты не пытаешься меня подставить?

      – В смысле? – Ани почувствовала, как от всколыхнувшегося волнения нервно забилось сердце, но возмущение в голосе прозвучало вполне искренне.

      – Что-то