Любовный приворот для одноклассницы. Елена Граменицкая

полу комнаты за плотными портьерами и закрытыми ставнями, разглядывая маску, я на время освободилась от чужого…

      Рассказ Виктории прервался. В палату вошла процедурная сестра с тонометром. Маша наблюдала за манипуляциями коллеги, отметив худобу рук своей пациентки. Женщина была истощена не только душевно, но и физически. Доктор сделала пометку в карте о необходимости контролировать питание и добавить физические упражнения для повышения мышечного тонуса.

      Дверь за сестрой закрылась, и Виктория, проводив ее взглядом, тихо произнесла:

      – Предостерегите Ларису от задуманного. Оно не принесет желаемого, лишь усугубит ситуацию. Отпустите ее со смены пораньше и напомните слова: «Я подумаю об этом завтра». А завтра будет другой день…

      Итак, вернемся к моей истории, фантасмагорической, сюрреалистической, запредельной и в то же время многократно разыгранной персонажами захолустных мыльных опер… Почему вы смеетесь?

      Мария посерьезнела:

      – Вы очень интересно рассказываете. Словно красивый роман пишете.

      – Ничего не могу поделать с витиеватостью речи. Не отвлекайтесь! Притаившаяся Пустота не заставила себя ждать. Стоило мне появиться на следующий день на улице и смешаться с толпой чирикающих японцев, она явила свой лик. Азиаты обступили закутанную в алый шелк и атлас куртизанку и в восхищении защелкали фотоаппаратами. В этот момент за капюшонами дождевиков мелькнуло белоснежное лицо, безмолвное, пустое. Оно обожгло черными провалами глаз и тут же исчезло в толпе, смешавшись с гостями карнавала. Люди спешили на площадь – на традиционный «Полет ангела».

      Я пыталась вычислить белую маску среди идущих, но безуспешно. А следующий раз она появилась уже довольно на большом расстоянии, в конце переулка, выходящего на Сан-Марко.

      Человек, закутанный с головы до ног в черный атласный плащ с низко опущенным капюшоном, сверкал белоснежным, мертвенным лицом. Он стоял против течения толпы и не сводил с меня черных пустых глазниц. Люди его не видели, они просачивались насквозь.

      Потом фантом развернулся, смешался с толпой и исчез, мелькнув вороньим крылом – полой хлопнувшего на ветру плаща.

      Чей он? Что ему нужно?

      Именно эта сущность следила за мной с первых шагов по венецианской земле. Какую ужасную маску она выбрала! Лик пустоты, безразличия, маску Вольто – гражданина, одну из классических личин. Под ней нередко скрывали человеческие пороки и безнаказанно творили зло.

      Закравшийся внутрь страх разросся подобно плесени и ослабил защиту от постороннего вмешательства. Обычно я всегда ставила внутренний барьер от чужих мыслей, которые, если им дать волю, жужжат в голове назойливыми мухами.

      Защита стала для меня обыденностью, как для вас мытье рук перед едой. Она играла роль респиратора в задымленном помещении, давала возможность дышать, жить собственной жизнью, а не скользить по обрывкам чьих-то эмоций. Многие человеческие эмоции подобны радиоволнам: сначала мечущиеся, путанные, еле-еле