Наживка для резидента. Сергей Зверев

непосредственному командиру о замечании для получения взыскания.

      – Есть.

      – Кто ваш руководитель?

      – Полковник Родченко из штаба. Подчиняюсь непосредственно ему.

      – Я ему сам доложу.

      Понятно, подполковник решил выслужиться. Продемонстрировать рвение. Жалко, не увижу продолжения. Зная Родченко, который терпеть не может, когда лезут в его епархию, выслужиться этому забавному субъекту вряд ли удастся. Зато матюгов, угроз и пророчеств о бесславной карьерной кончине он выслушает сполна. Я невольно улыбнулся.

      – Вам смешно, товарищ капитан? – тут же отреагировал подполковник.

      – Никак нет. Разрешите идти?

      – Идите.

      Настроение мое приподнялось. Все-таки в лицедействе, когда играешь чужую роль и находишь при этом зрителей, есть что-то донельзя притягательное. Недаром люди так стремятся в артисты. Ну а вся моя жизнь – балаган, и я в ней актер, а часто и режиссер.

      Над головой загудело. На посадку заходило звено штурмовиков – отбомбились по очередным позициям боевиков, которых наша авиация перемолола многие тысячи, но конца и края им все не видно.

      Мой путь лежал к авиаторам.

      Два дня после завершения поисковых мероприятий мы собирали вещи, подбивали бабки, сдавали имущество – тысяча тыловых забот, которые за нас никто не сделает. Мы числились техническим подразделением, занимающимся непонятно чем – таких на базе немало из более чем тысячи человек личного состава.

      Я прошел мимо дежурного, стоявшего у входа в двухэтажный серый бетонный корпус – логово летчиков. Мне нужно было выяснить насчет завтрашнего рейса на Чкаловский и проверить, включили ли нас в полетный лист. А то кто-то что-то забудет – и бегай потом. У летчиков такое часто бывает – когда Бог создавал дисциплину, авиация в воздухе была.

      Тесный кабинетик на втором этаже был плотно заставлен сейфами и столами.

      – Палыч, ты нас не забыл? – с ходу спросил я вялого, умудренного жизнью и пенсионными годами майора в технической авиационный форме, который сидел, сонно глядя куда-то перед собой, сжимая в руке молчащую эбонитовую трубку полевого телефона.

      – О, здоровеньки. – Майор поднял глаза на меня и оживился. – Проблем с бортом нет. Но пока вас не вписал.

      – Почему?

      – Тебя Родченко хотел видеть, – майор тряхнул трубкой. – Только что звонил. Сказал, пока подождать.

      Вот незадача! Что там еще за ситуация нарисовалась? Дай бог, если какие-то технические моменты. Но может быть и хуже.

      – Так что дуй к нему, а потом звони – и я тебя включаю в полетный лист до Чкаловского. И твою братву.

      Майор обеспечивал наши вылеты и прекрасно знал, в отличие от многих, кто мы и что собой представляем.

      Я чертыхнулся. Вышел из домика. Поймал попутную «шишигу» – тентованный грузовик «ГАЗ‑66», доехал до штаба группировки.

      Полковник Родченко, наш координатор, встретил меня как всегда дружелюбно. Строгий и резкий,