Светофор, шушера и другие граждане. Александра Николаенко

черти решили поиграть в свои крестики-нолики.

      Шахматы…

      Или что там у них.

      И много было в тот, четырнадцатый проклятый год на электрических проводах ворон.

      И за восемнадцать лет до того, в девяносто (таком-то), слишком (как показалось чертям), слишком много рождались мальчики.

      А это плохая примета. Так говорят старушки.

      И всем приходилось, волей-неволей, прощаться друг с другом.

      И этому мальчику и этой девочке тоже.

      У автобуса она сказала ему: «До завтра, Алеша».

      А он улыбнулся (хотя ему было очень страшно) и ответил: «До завтра, Катя».

      И они не могли даже поцеловать друг друга. Это вышло бы стыдно, на глазах у родителей.

      На глазах у родителей, а родителям тоже некуда было девать глаза.

      Некуда девать людям глаза и слезы, когда они расстаются перед войной.

      Черти имеют отвратительную привычку отбирать у людей самое важное – «завтра».

      У мальчика и девочки не было с собой, что подарить друг другу на память.

      Но ведь память нельзя… подарить.

      И она достала из своего пакета пустую общую тетрадку (48 листов). И написала на первой странице «До завтра».

      И отдала ему.

      А он наклонился и поднял из лужи десять копеек.

      И всю войну эти десять копеек, повешенные на ниточке, касались оловянного бабушкиного крестика у нее на груди.

      48 лет шла война.

      48 листов тетради с надписью «До завтра» были исписаны красными чернилами. Других чернил не бывает на войне.

      Не приходили письма. Приходили только повестки и извещения. Молчали телефонные линии.

      Шла война.

      Война до победного конца. До победного конца с каждой стороны от котла.

      Когда крестики с ноликами вычеркнуты одинаково. А поля выкошены подчистую.

      Выли люди. Выли сирены. Собаки. Вороны кружили над крышами. Над черными огнями.

      Били колокола.

      Отцы хранили молчание.

      Матери хранили надежду.

      Хоронили молодых и старух.

      Царапали землю мертвые пальцы.

      Плевали в снег.

      Плевали кровью.

      Плевали, не дождавшись, в вечный огонь.

      Плевали в звезды.

      Завтра не наступало.

      Все тянулся и тянулся один-единственный день.

      Но на сорок восьмой странице, только мальчик подумал, что ему больше негде писать о войне… Война кончилась.

      И он вернулся.

      Поднялся по лестнице на четвертый этаж, где балконы выходят на 833-ю школу. И позвонил. Открыла Катя.

      Алеша положил исписанную тетрадку на подзеркальник.

      В обложке была дырка от пули.

      Пуля застряла в страницах (все-таки 48 листов надежды).

      А черти уже снова поднимали трубки, чтобы позвонить друг другу.

      Маша

      Скребя просадкой известковую пыль, открылись ржавые врата…

      И на стройку въехал, тяжело ворча и отплевываясь выхлопами, здоровенный грузовик с белыми рулонами вилатерма.

      Вилатерм – теплоизолятор вспененного полиэтилена.

      Терзая