Департамент нераскрытых дел (сборник). Рой Викерс

Уильямом Харрисом самоубийства не существовало, не существовало и очевидного повода для его убийства. Правда, полиция сразу признала, что это мог бы сделать ревнивый муж, но в данном случае ревнивый муж весил меньше десяти стоунов. Даже если бы убийце удалось совладать с крупным мужчиной, то поднять того живым к потолочной балке и закрепить веревку на крюке он вряд ли мог. Конечно, существовал вариант для начала задушить жертву, а потом сделать именно то, что сделал Эндрю, но вероятные пути развития событий мало интересуют Скотленд-Ярд, если отсутствуют доказательства. А в данном случае любые доказательства полностью отсутствовали. Для Эндрю расплата наступила бы только в том случае, если бы он признался в совершении преступления. Но с какой стати признаваться? Поэтические натуры, конечно, могут думать, что убийцу терзают мстительные фурии, только в полицейских отчетах подобные свидетельства не зарегистрированы. Мистер Амершам не только не раскаивался, а, напротив, гордился своим поступком. Можно сказать, что убийство соперника сделало его другим, новым человеком.

      Вечером после дознания новый человек вошел в спальню жены, но та, в гневе по поводу вторжения, дала волю тем подозрениям, которые полиция тактично оставила под спудом. Как бы там ни было, Эндрю не счел нужным ничего признавать или отрицать, а просто взял одну из тяжелых серебряных щеток для волос и безжалостно избил супругу. Констанция громко звала на помощь, но поскольку слуги ушли от них сразу после дознания, воплей никто не услышал.

      В бурном потоке хаотичных криков звучала и ожесточенная брань, которой миссис Амершам успела научиться в начале своей витиеватой карьеры, однако муж продолжал ее избивать. Когда терпение лопнуло, Констанция взмолилась, обращаясь к тени близкого друга:

      – Уилл! Он меня убьет! Не позволяй ему!

      Суровое наказание немедленно прекратилось. До этого момента Эндрю не понимал, почему бьет жену: дело вовсе не в ее словах, а в том, что маленький тихий человек внезапно утратил самоконтроль, как говорят психологи, и дал выход накопившимся чувствам, – но призыв, сам по себе бесполезный, неожиданно представил в ярком свете факт, прежде казавшийся туманным и почти нереальным.

      – Ты крутила с ним роман за моей спиной. Отвечай: это правда?

      Между рыданиями прозвучал ужасный ответ:

      – Неужели ты думал, что и этот дом, и все остальное досталось просто так? Не смеши!

      Амершам ничего не имел против обвинений в убийстве: пожалуй, выслушал их с некоторым самодовольством, – но последние слова прозвучали жестоким приговором. Слышать это для Эндрю было невыносимо: обвинить его в корысти, пусть и несправедливо, имел право кто угодно, но только не жена.

      – Так тебе смешно? Больше ты мне не будешь морочить голову!

      Амершам грубо сдернул жену с кровати, крепко схватил за волосы и потащил в комнату Харриса. Констанция пришла в ужас, решив, что безумец хочет убить и ее. Возможно, такое намерение действительно существовало, однако