Старинный орнамент везенья. Татьяна Корсакова

в силах обогреть обеденную залу. Босые ноги замерзли, жемчужно-пепельное атласное платье не грело, льнуло к продрогшему телу скользкой лягушачьей кожей. Липа сидела за обеденным столом, таким длинным, что противоположный его конец утопал в сумерках. В громоздком серебряном кубке отражались языки пламени, вино в нем было густое, как кровь, и так же, как кровь, оставляло на губах горько-соленый металлический привкус. Липу мучила жажда. Если бы не жажда, она бы ни за что не прикоснулась к кубку.

      – …Я рад, что ты приняла мои дары, – человек, сидящий на противоположном конце стола, поднял свой кубок. – Это очень важно.

      Липа не видела его лица – слишком мало света, – но к холоду уже давно присоединился страх. Страх ласкал босые ноги, венком из лилий стискивал виски, ручейками болотной воды стекал за ворот атласного платья.

      – Ты согласна? – В голосе хозяина замка послышались требовательные нотки.

      Она не знала, на что должна дать свое согласие. Ей было холодно и страшно. И очень хотелось пить – похожее на кровь вино не утоляло жажду.

      – Ты согласна? – Человек медленно встал из-за стола, потянулся за кованым подсвечником.

      Страх оплел шею, перекрыл кислород. Она не хотела видеть лицо незнакомца, не хотела смотреть в его глаза. Ее не должно быть здесь, в этом стылом замке с полуистлевшими гобеленами и гулким эхом. Она должна находиться в другом месте. Вспомнить бы только, в каком…

      Может, если очень сильно зажмуриться, все закончится?.. Надо попытаться…

      …Тяжелые шаги приближались, лицо обдало холодом. Теперь она знала, почему здесь так холодно, это из-за хозяина замка.

      – Открой глаза! – Этому голосу было невозможно сопротивляться, и она подчинилась…

      Вино в бокале замерзло, лилии подернулись инеем, а изо рта вырывались сизые облачка пара.

      – Посмотри на меня!

      Голос-хозяин, голос-магнит. У нее нет сил ослушаться… Облачко зазвенело, просыпавшись на стол ледяной пылью.

      – Посмотри!!!

      И она посмотрела…

      Ее крик метался под сводами зала, как пойманная птица. От крика щели в вековых стенах становились все шире. Он погасил огонь в камине и смел со стола посуду. Лучше бы она не видела…

      …Липа проснулась от собственного вопля, рывком села и тут же схватилась за раскалывающуюся от адской боли голову.

      – Это всего лишь сон, – сказала, не открывая глаз. – Дурной сон, ничего сверхъестественного.

      По ногам тянуло сыростью и холодом. Липа открыла глаза и закричала…

      На ней было то самое атласное платье. Платье промокло от пота и липло к телу. Липа всхлипнула. Вчера вечером она ложилась спать в пижаме, банальной пижаме, белой в красный горошек…

      Вчера в ее спальне не пахло духами…

      Вчера ее кровать не была усыпана черными, как запекшаяся кровь, лепестками роз…

      – Господи, господи, господи…

      Липа сползла с кровати, черное облако лепестков