Право бурной ночи. Анна Ольховская

просто не получается. А я, если честно, побаиваюсь встречи. Боюсь разрушить те отношения, которые у нас сложились на сегодняшний день. У нас оказалось столько общего, мы часами можем висеть на телефоне или обмениваться письмами по электронной почте. Я делюсь с Лешкой своими проблемами, ною по поводу своего веса и внешности, прикалываюсь над его сценическими выходками. Я в курсе его бед и сомнений, радостей и забот. Кажется, что мы знаем друг друга сто лет. Я часто думаю теперь – а кто для меня Лешка? Друг – это точно, но и брат, и отец, и… Впрочем, все. Я не знаю, кто ему я, но чувствую, что наше общение необходимо ему не меньше, чем мне. Я никому не рассказываю о наших отношениях, для всех, и для Рискина тоже, у нас сугубо деловая связь автор – исполнитель. Только Илюха заметил, что тексты, которые я стала выдавать для Майорова, получаются очень личностные, написанные словно самим Алексеем. Но Рискин приписывает это моему возросшему профессионализму. Может, он и прав.

      Глава 3

      И вот стою я перед зеркалом, простая русская баба, с утра зловредным типом разбуженная, невыспавшаяся и очумелая, и совсем мне не хочется спрашивать у этого стекла: «Свет мой, зеркальце, скажи…» и так далее. Заранее знаю, что ответит мне эта предательская гадина. Причем поверьте – слова «милая» и «прекрасная», а также их возможные синонимы там будут отсутствовать напрочь.

      Всласть насмотревшись на плакат «Печальные последствия неумеренности в еде и вине для женщины среднего возраста» и даже почистив перед ним зубы, я поплелась на кухню варить кофе. Мрачно глядя на поднимающуюся пену, я размышляла о несправедливости, я бы даже сказала, неуместности некоторых поговорок. Особенно вот эта, насчет завтрак – сам, обед – с другом, а ужин – врагу. Ну почему не наоборот, а? Ведь мало кому в голову приходит трескать утром тяжелую, сытную пищу. Я, например, с трудом кофе в себя вливаю, ну, иногда еще бутерброд проскакивает. И большинство так, знаю точно. Обед еще так-сяк, черт с ним, с другом, поделюсь. Но ужин! Слегка переиначив бравый военный марш, хочется с чувством спеть:

      Чужой еды мы не хотим и грамма,

      Но и своей врагу не отдадим!

      Враг фиг получит, вот.

      Я уже подумывала написать небольшое изящное эссе на эту тему, но тут опять зазвонил телефон. Упс! Мобильник-то я так и не включила. Если это опять Лешка, нагоняя мне не избежать. Воровато оглянувшись, словно кто-то мог меня увидеть, я включила аппаратик и только потом сняла трубку домашнего телефона. И облегченно вздохнула – это была Жанка.

      – Привет, Нюсь, как доехала, как спалось?

      – Моя щедро нашпигованная твоими разносолами тушка была любезно доставлена твоим водителем прямо к подъезду. И даже не пришлось вызывать спасателей, чтобы вынуть меня из машины, зацени! А сейчас вот стояла перед зеркалом, осматривала руины, бывшие когда-то человеком и, даже не побоюсь этого слова, женщиной, и думала о том, как тебе, Жанка, удается, имея такую кухарку, оставаться изящной и юной, а?

      – Счастливое сочетание генов, – хохотнула Жанка. –