Обжигающий след. Анна Невер

собирали урожай яблок. Ящики с плодами громоздились один на другом под деревьями. Тощий, в прохудившихся на коленях брюках на помочах, Никодим Кошкин напоминал старого муравья. Тиса поздоровалась. Он махнул ей рукой в рабочей перчатке.

      Девушка сорвала яблоко с ближайшего дерева и откусила. Впереди заблестела вода Вежского озера. Название пошло от реки Вежи, что вливалась в водоем с севера, а затем изливалась из него на юге и продолжала нести свои воды по долине навстречу полноводному ижскому Чаману. Заросли камыша да рогоза густо опушали озеро по краям. Рыбаки ловили здесь сома, сазана, толстолобика на уху, а красноперочку с лещом – к квасу.

      На берегу под сенью деревянной беседки Тиса разглядела две женские головки: темноволосую, со строгим пучком на затылке – Ганны Лисовой и светлую, с растрепанной косой – Зоину. Девушки, завидев ее, поднялись с лавки и по очереди чмокнули в щеку.

      Памятуя о письме, Войнова собиралась было спросить Ганну, что же случилось такого, что потребовало срочного приезда, но вовремя увидела прижатый к губам палец – призыв к молчанию.

      – Ты седмицу меня не навещала, – сказала Зоя тоном капризного ребенка. Она опустилась на лавку, придерживая большой округлый живот под батистовой сорочкой.

      – Я как раз собиралась.

      Кошкина похлопала ладошкой подле себя, и обе девушки опустились на лавку рядом с беременной подругой.

      – Расскажи, как твои дела? Помнится, ты помогала лекарю? Забыла, как его зовут.

      – Агап Фомич. Я и сейчас у него в подручных, – Тиса выбросила яблочный огрызок за перила беседки. В рогозе послышалась возня, кряканье и плюханье перепончатых крыльев – мордоклювы вместе с утками делили поживу.

      Зоя неожиданно схватила руку капитанской дочери и зашептала скороговоркой:

      – Ты должна мне помочь. Лукишна сказала, что я вылитая баба Фрося и фигурой, и лицом. Просто копия.

      В голосе беременной звучал страх. Войнова не понимала, откуда он.

      – Моя бабка при родах померла! – Зоя сказала это так, словно рушился мир, но никто этого не замечал.

      Тиса сообразила, к чему она клонит, и нахмурилась.

      – Глупости какие! Даже не думай об этом! С тобой подобного не случится.

      – И я ей битый час то же самое твержу, – Лисова в отчаянии развела руками.

      – У меня бедра узкие, – всхлипнула Зоя. – Я боюсь. Тиса, спроси лекаря, может, есть снадобье или трава какая, чтобы родить благополучно. Пожалуйста!

      Последнее слово перетекло в жалобное хныканье. Ганна обняла подругу, погладила по плечу. А Войнова словно заново взглянула на Зою – за лето ее живот вырос до впечатляющих размеров и, казалось, как якорь тянет к земле ее хрупкое тело.

      – Я найду для тебя подходящее снадобье, – пообещала она. – Все будет хорошо. Не плачь, а то нос покраснеет, как у нашего Цупа.

      Кошкина хихикнула сквозь слезы, Ганна дала ей свой носовой платок, и та звучно высморкалась.

      Облако заслонило солнце, ленивый полуденный ветер поддернул водную гладь черно-синей