Царская любовь. Александр Прозоров

недорогого, простецкого, токмо у смердов простых за красивый почитающегося. Сукно подвытерто, пояса кожаные, сумки поясные без украшений. Явно небогатая семья и без родичей знатных, что поддержать могут, к месту приставить, али знакомых нужных найти.

      Тайна вдовы Романа Кошкина разгадывалась без труда – по ленте в черной и толстой косе ее дочери. Повзрослела ее доченька, ноне на выданье, а жениха удачного взять негде. Ни связей, ни родства, ни богатства. Вот и водит боярыня Кошкина чадо свое в первый храм православной Руси в надежде на то, что красоту юную хоть кто из бояр родовитых и зажиточных заметит. Глядишь, и повезет из нищеты и забытья выбраться.

      – Благословляет не священник, раба божия Ульяна, благословляет руками служителя свого Господь наш небесный, – наставительно произнес митрополит. – Пред богом все равны: и государь наш Иоанн Васильевич, и пахарь простой из позабытой веси.

      – Но не ко всякому служителю Его и близко подойдешь, – тихо посетовала прихожанка.

      – Ко мне можно, – спокойно ответил Макарий и повысил голос, подзывая помощника: – Отец Сильвестр, прими исповедь от рабы божьей Ульяны, я же дочери ее душу облегчу.

      Митрополит поманил к себе юную боярышню, перекрестил ее, улыбнулся:

      – Сказывай…

      – Прости меня, отче, ибо я грешна… – мягким, как кошачья лапа, бархатистым голосом произнесла девица, не отрывая глаз от пола.

      – В чем же грехи твои, милое дитя? – Митрополит взял прихожанку за ладони и отвел немного в сторону от родительницы, пальцем за подбородок поднял к себе юное лицо.

      – Я… кушать люблю вкусно. Особливо орешки с медом, – покаялась Анастасия. – И вставать к заутрене ленюсь сильно.

      – Кто же их не любит, орешки-то? – невольно улыбнулся митрополит. – Однако же чревоугодие – это когда кушаешь ради кушанья, а не ради утоления голода. Ты орешки на пустой живот ешь али сытая?

      – Не задумывалась, отче… – поколебалась с ответом девица.

      – Но хорошо, что раскаиваешься, – одобрил Макарий. – Помыслы, стало быть, у тебя верные.

      – Благодарю, отче, – смутилась от похвалы Анастасия.

      – В чем еще ты желаешь покаяться, дитя мое?

      Юная прихожанка примолкла.

      – Давай попытаемся вспомнить вместе, – предложил святитель. – Вы с матушкой вдвоем проживаете?

      – С братьями, Никитой и Данилой, – ответила девица. – Но Никита в поместье ныне, а Данила на службе, порубежной. И сестра еще, Анна. Она при тетушке состоит, с нею на службу ходит.

      – Выходит, покамест втроем, – сделал вывод Макарий. – Гости часто бывают?

      – Нет, совсем не принимаем, – опять смутилась прихожанка. – У нас дворни токмо два холопа старых. Еще отцовские. Да и дом на Дмитровке. Куда там гостей созывать?

      – Так я не о пирах сказываю, милая. Просто о людях, что в дом приходят.

      – Иногда к матушке заходят… Бояре али купцы… – неуверенно ответила Анастасия.

      – Душа матушки твоей ныне забота отца Сильвестра, –