Тени прошлого. Восставшие. Александр Тамоников

указал на сильно захмелевшего Кирсанова:

      – А ну освободи место для командира.

      – Угу, – промычал борттехник и почему-то полез под кровать.

      Комэск поднял руку:

      – Не стоит. Прапорщик, на место.

      Кирсанов сел на прежнее место и осоловевшими глазами смотрел на комэска, видимо, осознавая, что происходит.

      – И кто, товарищи офицеры, разрешил пьянку? – спросил Елагин.

      Ответил Фролов, остальные не сделали бы этого:

      – Так повод какой, Семен Андреевич! У Ловеса сын родился.

      – Я в курсе, но не слышу ответа на вопрос.

      – Ну, мы это… сами… так, чисто символически.

      Комэск повысил голос:

      – Символически? И это, – он указал на десять пустых бутылок, стоявших перед столом, – ты называешь символически?

      – А чего? Нормально. Мы еще к девочкам пойдем.

      – Да вас самих сейчас… того… можно.

      – Обижаете, Семен Андреевич.

      – Нет, это надо так нажраться? Что, не могли спокойно по три рюмки, и все?

      Кирсанов промямлил:

      – Где бы еще эти рюмки… взять. А в стакан… пятьдесят граммов не нальешь. Сотку и ту с трудом.

      – Тебя никто не спрашивает, поэтому рот закрой!

      – Закрыл. Виноват. А вообще, я спать! Не хочу пить.

      Он упал на кровать и тут же заснул.

      Короленко попытался встать и чуть не опрокинул стол.

      – Да сиди ты, – сказал комэск, – хороши, голубки. А если завтра на вылет?

      Истомин проговорил:

      – А если завтра война?

      – Вот и я о том же. Два экипажа выбиты из строя.

      Фролов вздохнул:

      – Это на сегодня. Сегодня мы вряд ли сможем лететь. А завтра? Завтра с утра куда угодно. Вот вы, Семен Андреевич, выпили бы за сына Макса? А то… как-то не по-человечески.

      – Да! А осталось?

      Фролов повернулся к Истомину:

      – У нас, Илюха, осталось?

      Тот переадресовал вопрос Короленко.

      Старший лейтенант проговорил:

      – Глянуть надо, должно остаться, ящик же был. Весь уговорить не могли.

      Бобров полез под стол, достал две бутылки, выставил на стол.

      – Вот! И еще валом. Пей не хочу.

      – Налей стакан, – распорядился комэск.

      Бобров налил.

      Подполковник залпом выпил, закусил куском хлеба с салом и приказал:

      – А теперь все оставшееся ко мне.

      – Кон… конфискуете? – спросил Ловес.

      – Нет, оставлю, чтобы вусмерть упились.

      Истомин сказал:

      – Мне вообще-то нельзя, у меня свидание.

      – С кем, с «белочкой»? Это, пожалуй, вполне может состояться.

      – Какой «белочкой», товарищ подполковник, у меня подруга, Людка Румянцева, а Белку я не знаю.

      – Будь уверен, узнаешь. На сегодня ты ее словишь.

      – Да? И нормальная женщина? Новенькая, что ли?

      – Старенькая.

      – Тогда не пойдет.

      У Истомина заплетался язык, как и у остальных.

      Елагин повторил приказ:

      – Водку