Случайная исповедь. Инга Васильевна Максимовская

ревшись взглядом, в не очень чистую, покрытую пятнами стену дешевого кафе. Зеленые глаза с желтыми, словно капли расплавленного золота, точками, черный ежик волос, на коротко – стриженом затылке. На столе перед ней потрепанная книжка. Интересно, почему она здесь одна, в этом, ни чем не примечательном заведении. Тонкий палец с длинным ногтем блуждает по книжной странице, замысловато танцуя по наполненным чужой, выдуманной жизнью строчкам. Я никогда не видел настолько красивых женщин. Решаюсь.

      – Девушка, простите. Можно мне сесть с вами?

      Она обводит своим колдовским взглядом пустое кафе и удивленно смотрит на меня, словно спрашивая – «Зачем, ведь вокруг полно свободных мест?» – Затем равнодушно дергает плечом и кивает. Видно ее, абсолютное, нежелание общаться со мной. Но, я то хочу. Она интересна мне, ее история, таящаяся в душе прекрасной незнакомки и просящая выхода. Это видно.

      – Почему вы здесь – спрашиваю я, не особенно надеясь на ответ?

      – Вам, правда, интересно? Или это подкат? – уголок идеальных губ дергается в подобии улыбки, и взгляд зеленых глаз пронзает меня от макушки до кончиков пальцев, вводя в оцепенение. Они цвета уральского малахита, ее глаза. Драгоценные изумруды, в обрамлении густых, завитых к верху ресниц. От этого взгляда у меня возникает острое желание петь и писать любовные стихи.

      – Мне интересно – хрипло выталкиваю я слова, сквозь пересохшие связки.

      – А вы, не маньяк, случайно? – усмехается красавица, чем выводит меня из гипнотического воздействия своих чар.

      – Нет, не маньяк – серьезно отвечаю я.

      – Жалко – снова дергает она плечом и возвращается к прерванному чтению.

      – Меня Семеном зовут. – Представившись, я чувствую себя приобщенным к ней, к ее тайне, словно особа, приближенная к сильным мира сего.

      – Катя – говорит она. Врет, не Катя. Да, и ладно, я уверен, что это единственная наша встреча. Так что, какая разница, как ее зовут. Катя, так Катя.

      – Знаете, Катя, мне почему – то кажется, что вы очень несчастны сейчас, и прячете свои чувства за саркастичной бравадой. Я прав?

      – Ну, хорошо, я расскажу. Да, вы правы. Только, зачем вам чужие проблемы, Семен? Живите себе спокойно. Чужие проблемы нельзя впускать в свою жизнь, они заразны, как чума. Вот вы, счастливы? – Катерина с интересом смотрит на мою реакцию, а я сижу, опешив от ее неожиданного вопроса и не знаю, что ответить. Счастлив ли я? За свои тридцать шесть лет я ни разу не задавался этим вопросом. Чувствую себя странно, размышляя о своей жизни, сидя перед посторонней мне девушкой. В принципе, мне грех жаловаться, у меня есть все, что позволяет мне вести безбедное существование, необремененного семьей холостяка – работа, с приличной зарплатой, квартира, пусть не очень новая, но машина. Тепла душевного нет. Жена ушла. Не скандаля, не деля ничего, просто собрала вещи и ушла, найдя себе более выгодный вариант. Я ее не осуждаю, нет. Человек всегда ищет, где лучше. А я ей не смог дать желаемого, да и с детьми у нас не задалось. А мне так хотелось сына, но не судьба. Она сейчас счастлива, дом полная чаша, воспитывает девочек – двойняшек. Я очень рад за нее. Слава богу, родители живы мои пока, но они ведь не вечны. Счастлив ли я, что сижу один в этом кафе, и гляжу на дождь, от которого, собственно, и спрятался здесь, сквозь грязное стекло окна.

      – Нет – отвечаю я своей странной собеседнице – не счастлив, так что рассказывайте. Зараза к заразе не пристает.

      – Ну, хорошо, если вы настаиваете. Знаете, Семен, а я, ведь, считала себя счастливицей, баловнем судьбы. И все вокруг так думали. Мне повезло родиться в прекрасной семье, где папа был крупным начальником, а мама сидела дома, плела мне косы и кормила нас изысканной стряпней, благо была возможность. Она повернута была на кулинарии. Сейчас я понимаю, что ей просто было скучно, готовкой она заполняла кучу свободного времени. Мы жили в огромном, но каком-то холодном, не уютном доме с садом и домработницей Валентиной, толстой и очень доброй. Она звала меня «Девочка моя» и ходила за мной по пятам, исполняя всякую мою прихоть. Мои родители, как я сейчас понимаю, не любили друг друга, просто держали лицо, но тогда это мне было неведомо. В нашем доме не было ссор, но и тепла не было. Нормальная, крепкая советская семья. Я росла, жизнь менялась. С развалом Советского союза отец потерял свою должность и ушел в бизнес. И, надо сказать, преуспел. Наша жизнь стала еще более сытой, вольготной. Вот только семьи не стало совсем. Нет, мы все так же жили вместе, но как бы и порознь. Единственным, что держало родителей вместе, была я. В принципе, вся их жизнь крутилась вокруг меня. Время пришло, и отец, задействовав все свои обширные связи, поступил меня в университет. Там я и познакомилась с ним. Как я была влюблена, парила. А он. Нет, я не жалуюсь, просто он был странным, не таким, как все. «Странный, какой-то» – сказала мать. «Даже и не думай» – поддержал ее отец. Это был единственный раз, за последнее время, когда они сошлись во мнениях. Мой сердечный друг водил меня по театрам, дарил цветы, конфеты, но никогда не прикасался ко мне. Ни единого раза. Не было объятий, поцелуев, как это обычно бывает. Он даже за руку меня не брал. Я списывала это