Последняя тайна осени. Михаил Тырин

и только после этого улыбнулся всем своим пухлым лицом.

      – Саша! Ты уже из отпуска?

      – Почти.

      Васин прошел в глубь кабинета и с неудовольствием заметил, что на его столе стоят кружки с недопитым чаем, пепельница, валяются смятые бумажки.

      Впрочем, стол был не совсем его. Когда в одном крошечном кабинете «прописано» девять человек, понятие «свой стол» теряет всякий смысл.

      – Ты загорел, – отметил Никита.

      – Еще бы – целый месяц у деда в деревне.

      – А где у тебя дед?

      – В Курской области. Я почти каждый год у него – то с косой, то с мотыгой.

      – И что, даже на рыбалку не выбрался?

      – А я и не любитель, ты же знаешь.

      Васин сел за стол, отодвинул грязные кружки, вернул на привычное место телефон.

      – А ребята где?

      – Сегодня спортивный день. Меня дежурить оставили.

      – Еще бы… С твоей комплекцией, Никита, ты будешь вечным дежурным. Сгоняй жир, пока не поздно. Не надейся за компьютером отсидеться. Придет время и зачеты сдавать.

      Никита печально улыбнулся. Он не обижался на шутки и замечания в адрес своего телосложения. «Я не ребенок и не женщина, – говорил он, – чтобы стесняться своего веса».

      Васин набрал номер справочной вокзала.

      – Здравствуйте, а поезд из Бреста… Как, еще на час? Извините, спасибо…

      – Кого из Бреста ждешь? – поинтересовался Никита, когда Васин повесил трубку.

      – Сестричку свою ненаглядную, – вздохнул Васин. – Едет из Германии через Брест. Лучше бы через Москву поехала.

      – Из Германии, – удивился Никита.

      Васин встал, прошелся по кабинету. Здесь ничегошеньки не изменилось. Хоть бы календари новые повесили…

      – Значит, ребят я не увижу, – проговорил он. – Пойду хоть Тотошку проведаю.

      – Ты когда на работу?

      – Скоро, – ответил Васин уже в дверях. – Через пару дней.

      Тотошкой он называл веселое и жизнерадостное существо, которое состояло в отделе на должности секретаря-стенографистки. По паспорту она была Татьяной, но опера почему-то называли ее Таткой, а вот Васин – Тотошкой.

      Она была очень молодая, подвижная, голосистая – как школьница. Но с мужчинами старалась вести себя официально. Называла всех по имени-отчеству, делала серьезное и строгое лицо, неумело маскируя бесхитростную девичью улыбку. За этим было очень забавно наблюдать.

      – Здравствуйте, уважаемая Татьяна Егоровна! – манерно произнес Васин. – Привет, Жора.

      Последнее относилось к личному водителю Михалыча. Он постоянно торчал в канцелярии, болтал о чем-то с Тотошкой, всячески мешая ей работать. На каждого входящего он смотрел с большим неудовольствием.

      Однако сейчас Жора смягчился и даже соизволил спросить у Васина:

      – Ты из отпуска?

      – Ой, здравствуйте, Александр Николаевич, где это вы так загорели? – радостно защебетала Тотошка, но тут же одернула себя.

      – Вы, наверно, на юге были? – продолжала она, и голос ее теперь звучал на пять тонов ниже – взрослее и солиднее, как ей казалось.

      – Да,