Новик. Владимир Поселягин

команд на «Отроке» и американце и желании её решить за счёт «Маньчжура».

      Лазарев в большей части моего рассказа пребывал в задумчивости, соображая, сколько людей и офицеров может дать. Так что когда я закончил и достал из-за пазухи запечатанный сургучом мой доклад по последним действиям, он принял его, соглашаясь передать через наше консульство в Шанхае дальше, и сказал:

      – Знаете, Максим Евгеньевич, я прикинул все возможности пополнения ваших кораблей специалистами, и выходит вот что. Самый минимальный для ухода за нашим кораблём экипаж может быть в количестве семнадцати матросов при трёх кондукторах и одном офицере. Получается, с борта можно снять восемьдесят шесть матросов, одиннадцать кондукторов и пять офицеров.

      – Отлично, – широко улыбнулся я. – Я, честно говоря, на меньшее рассчитывал.

      – Это ещё не всё. Кроме «Маньчжура» в порту Шанхая стоят два наших грузовых судна. Они тоже интернированы. Есть возможность и с них снять часть экипажей, тем более они штатные. Беседу с капитанами я возьму на себя.

      – Я так понимаю, Андрей Олегович, вы тоже идёте? – уточнил я. – Вы можете это сделать? А кто вместо вас останется?

      – Да, я решил пойти с вами. Покинуть нашу канлодку могу. Напишу приказ о назначении одного из мичманов исполняющим обязанности и уйду с вами. Влетит, конечно, но позже. А вот по поводу того, кто останется, я долго думал и решил пустить выбор на волю случая. Жребий.

      – Это без меня, времени не осталось.

      – Согласен.

      Мы быстро обговорили, как я буду снимать экипаж с «Маньчжура», повторив, что среди моряков нужно отобрать добровольцев. Все, кто не желает войны, мне не нужны, пусть остаются здесь и несут тихую спокойную службу. И я покинул каюту Лазарева. К лодке меня сопровождал тот же офицер, для маскировки, после чего мы отчалили и на вёслах пошли обратно к стоянке джонок. Дальше уже не моя работа, надеюсь, Лазарев справится, было видно, что ему до тошноты надоела стоянка в порту, хотелось действий. В принципе в том же состоянии были и мичманы, а тут такой луч надежды в моём лице. Теперь понятно, почему они зачитывали до дыр газеты с заметками Эриха о наших приключениях.

      Мы благополучно вернулись обратно. Матросы уже подготовили судно к отплытию, поэтому я объявил отбой. Сам устроился в одной из двух кают, а пятёрка подчинённых во второй. Лишь вахтенный находился на палубе.

      Когда стемнело, джонка, скрипя рангоутом, снялась с якоря и медленно поползла в сторону канлодки. Хотелось бы сказать, что поползла под парусом, но нет. Ветер был, однако встречный. Поэтому я спустил всю шестёрку в лодку, она у нас четырёхвёсельная, но ничего, на одну пару по двое село, и на канате стали буксировать судно с места стоянки.

      Наконец джонка была выведена на чистую воду. До канлодки тут по прямой с пару километров будет, уставшие буксировщики замучаются грести, так что когда те привязали шлюпку к кормовому канату и поднялись на борт, то, командуя двумя своими моряками, я поднял парус и галсами