Пока ты веришь. Ирина Шевченко

полосатая кошка так и не появилась.

      После садовника Эби загадала, что если придет полосатая кошка, все обязательно будет хорошо. Но та не приходила.

      Джек писал теперь под диктовку на грифельной дощечке, а когда ему ничего не диктовали, выводил свое имя, а еще – «Эбигейл». Однажды написал «Эйден», но сразу стер. Эйден решил, что это знак. Он не сказал ничего, но Эби знала, что он так подумал. И по тому, как он усмехнулся тогда, и потому, что сама подумала так же. Подумала, но не испугалась. Она ничего уже не боялась.

      Кроме жившего в подвале зверя…

      В ту ночь зверь словно взбесился. От его рычания пол дрожал, и Эби тоже дрожала, с головой спрятавшись под покрывало.

      Она все ждала, когда чудовище утихнет, чтобы выйти из комнаты и уйти куда-нибудь до самого утра. В гостиную. Или в библиотеку – там крепкая дверь, и можно запереться изнутри. Или в сад. Куда угодно – лишь бы подальше!

      Эби уже делала так однажды: пряталась в гостиной, пока не спустился разбуженный шумом мэтр Дориан и не унял монстра. Может быть, он и теперь услышит.

      Когда зверь перестал метаться, сотрясая стены и звеня цепями, а грозный рев сменился мерным утробным рычанием, девушка набросила на плечи покрывало и выскочила в коридор.

      Шаг. Второй…

      Она ступала едва слышно, чтобы зверь не учуял ее и не разозлился.

      Еще шаг…

      Когда она поравнялась с ведущей в подвал дверью, та неожиданно распахнулась. Яркий свет ударил в глаза, отпечатался на фоне дрожащего сияния мужской силуэт, и в тот же миг стало темно, и лишь негромкое рычание и чье-то близкое дыхание нарушали гробовую тишину…

      Эби закричала.

      Закричала, попятилась, уперлась спиной в стену и, чувствуя, что ноги отказываются держать ее, начала медленно сползать на пол.

      Чьи-то руки подхватили уже в самом низу. Подняли, затормошили. Прижали к пахнущей спиртом и маслом груди, крючьями пальцев вцепились в волосы…

      – Ш-ш-ш-ш… Что ж ты громкая такая? Испугал? Ну все, все…

      Эби попыталась вырваться, но руки, не такие уж чужие, если вспомнить, держали крепко. И волосы не рвали – гладили.

      – Не бойся, все хорошо. Шум разбудил? Все, теперь тихо будет. Тихо…

      Дыхание знакомое, горячее. Губы сухие – мазком по щеке. А щека уже мокрая. И внутри все клокочет, то ли от прежнего страха, то ли от нового…

      – Дориан забыл о нем, закопался в работу с головой, а он тут надрывается. Хорошо, я услышал.

      – П-покормил? – прошептала Эби.

      – Можно и так сказать. Спирта залил.

      – Спирта? – Она отстранилась, но тут же, почувствовав пробежавший по спине холодок, вернулась под защиту теплых рук. – А он после спирта не буйный будет?

      – Кто?

      – З-зверь… который в подвале…

      – Зверь? – Эйден затрясся вдруг, мелко-мелко. Обнимает, по спине гладит и… смеется? – Бедная моя крошка Эби. Как же ты живешь тут столько времени, со зверем в подвале-то?

      Укутал плотнее в покрывало, в охапку сгреб и потащил.

      – Куда? – пискнула