Пока ты веришь. Ирина Шевченко

еще. Но Эби к тому времени уже многого в Освине набралась. Могла и отшить, а могла и ботинком под коленку ударить… и не только под коленку. А помогать дядьке в его делишках отказать не смогла. Боялась, что на улицу выгонит. Или, того хуже, в бордель продаст. Он как напивался, бывало, грозился… Только и тогда, когда она стала писульки его носить, а то и краденое скупщикам, дядька все равно недовольный был. Как увидит ее, так и заводит, что перестарок уже, а все на его шее сидит, что другая уже б мужика нашла или сама зарабатывала. Эби стала шитье на дом брать – какие-никакие деньги, а он все кривится…

      От пришедшей внезапно мысли девушка подскочила на кровати.

      А что, если дядька вчера специально ее на ночь глядя из дома выставил? Знал про облаву и избавиться решил? Ведь не возьми ее мэтр Дориан к себе, в тюрьме за три месяца много чего случиться могло.

      – Все, что ни делается, все к лучшему, – шепотом повторила Эбигейл.

      Потянула носом, вдыхая шедший от наволочки тонкий аромат лаванды, закрыла глаза… И тут же открыла, услыхав какой-то звук. Будто рычание откуда-то снизу, словно в подвале притаился свирепый зверь. Вспомнились скрытые ковриком царапины на полу…

      Прислушалась: тихо. Значит, показалось.

      Может, тут и подвала никакого нет.

      Утро для Эби началось с чашечки кофе. Вернее, с двух: первую выпил мэтр Дориан, а вторую – тайком от хозяина – сама девушка. Маг пил сладкий, такой сладкий, что Эбигейл, глядя, как он кладет в чашку сахар ложку за ложкой, прикусила язык – уж очень хотелось, позабыв о страхе и почтении, предупредить, что так и слипнуться кое-где может.

      – Сладкое стимулирует активность мозга, – пояснил мужчина, заметив ее взгляд.

      Мозг он свой, судя по всему, крайне ценил и всячески баловал, потому к кофе затребовал себе сдобную булку с клубничным джемом.

      А Эби решила, что ей и с неактивным мозгом неплохо. Кофе она выпила без сахара, как с детства привыкла (отец говорил, что только так настоящий вкус поймешь, что кофе, что чая на травах), а вместо булки с джемом ломоть хлеба маслом намазала и куском сыра накрыла.

      – Я буду в лаборатории, – предупредил хозяин. – А ты займи себя чем-нибудь до полудня.

      С двенадцати и до двух часов дня ей предстояло гулять с Джеком. Жутковато, конечно. Страшный он. Неживой такой. Но все же в саду, где цветочки цветут, птички поют, дорожки аккуратненькие. А не по освинским улицам, когда только и глядишь, чтоб не вступить куда. Да и Джек, поди, руки распускать не станет.

      Чтобы занять себя, как велели, Эби прибрала в гостиной. Полочки от пыли протерла, накидки на креслах поправила. Много ли в доме грязи от одного человека? К тому же он в основном в ла-бо-ра-тории своей сидит.

      Затем пришел господин Блэйн, повар.

      Эби прежде думала, что настоящие повара все толстые, румяные, в накрахмаленных белых колпаках. А этот – худой, как щепа, бледный. И колпака не носит.

      – Зачем мне? – улыбнулся он, когда Эби решилась спросить. –