Высота смертников. Сергей Михеенков

Донец решил рубить Радовского. Он и стоял ближе. А там, если не снимет его начштаба из пистолета, стрелок-то он хороший, развернуть коня и – его тоже. Эх, хорошо вышел под удар господин майор!.. Донец немного перегнулся вправо, ловя занесённым над головой клинком упругую струю воздуха. Эх, не впервой ему это было делать… Но майор оказался тоже ловким, он бросился под ноги коня. Серко испуганно шарахнулся в сторону, сбив и направление, и силу удара своего хозяина. Упруго, как короткая трассирующая очередь, пронесся над головой Радовского тяжёлый клинок. Конь ударил его ногой в плечо, и Радовский покатился по мёрзлой, припорошённой колючим морозным снегом траве под нижнее прясло изгороди. Крикнул что-то Турчин. А Донец уже скакал по улице вдоль дворов.

      – Стой! Св-волочь!

      Сухо щёлкнули пистолетные выстрелы за спиной. Чёрта с два ты меня теперь достанешь своей пукалкой, засмеялся сквозь стиснутые зубы Донец.

      – Иваныч, ты куда? – окликнул его со двора знакомый голос ротного кашевара, земляка Янушкина. – Эх, дурья башка!

      – Гони, Серко! Неси, родимый! – И он, не жалея, подстегнул коня шпорами.

      – Бондарь! К пулемёту!

      – Да это же взводный!

      – Огонь! Приказываю!

      Рослый казак лет тридцати двух выхватил из повозки пулемёт Дегтярёва, пристроил его на штакетнике, взвёл затвор, прицелился и дал несколько очередей – две коротких, пристрелочных, а третью подлинней, уже верную, в восемь – десять патронов.

      – Молодец, Бондарь! Только коня жаль…

      – Э, да что ж теперь!.. Пропала голова, пропадай и шапка…

      Через минуту к стрелявшим подбежал, хромая, Радовский:

      – Не стрелять! Не стрелять!

      – Поздно, Георгий Алексеевич. Дело сделано. – И Турчин неприязненно посмотрел на Радовского.

      В поле, за изгородью, косо уходящей вниз, уже всё было тихо. Только в снегу, не жалея копыт, бился о мёрзлую землю смертельно раненный конь.

      – Ты как стрелял? Зачем – в коня? Сволочь!

      – Господин поручик приказ отдали, – испуганно оправдывался пулемётчик. – Я в середину корпуса стрелял. По всаднику. А в коня – по нечаянности…

      – Что?! Что ты несёшь, с-скотина!

      Вперёд выступил Турчин, перехватил занесённую руку Радовского.

      – Возьмите себя в руки, Георгий Алексеевич, прошу вас. – От Турчина снова густо несло вчерашним.

      Что ж, подумал Радовский, во время таких операций, как эта, – самое время пить. Как эта и как многие другие, которые уже были и которые, можно предположить, последуют за этой.

      Глава третья

      Они бежали по неглубокому сухому от ночного мороза снегу, стараясь подальше уйти от вырубок и дороги. Иванок остался там, позади. Он что-то задумал. Но Зинаида не могла рисковать ни своей жизнью, ни жизнью того, кого тащила за собой, крепко ухватив за руку. И теперь она старалась не думать об Иванке, оставшемся возле вырубок.

      Мёрзлые ветки кустарников хлестали по лицу, царапали руки. Зинаида уже не успевала отводить их. Они