Улица Свободы. Андрей Олех

все взаправду есть, не только то, что здесь есть, а еще и такое.

      Ринат увидел, как изменилось лицо Игоря, замолк и обернулся. По аллее к ним шли два комсомольских дружинника.

      – Распиваем в неположенном месте?

      – Дембеля празднуем, – почти дружелюбно ответил Ринат.

      – Че, нельзя красноармейца как полагается встретить? – лениво поднялся с лавки Игорь, равняясь с Наташкой.

      Леха шумно выдохнул и, жалея, что опять придется отпустить теплую Иру, встал рядом с друзьями. Комсомольцы были в меньшинстве и без сопровождения милиции.

      – Не нарушайте, – строго, но неубедительно сказали дружинники.

      Игорь недвусмысленно сплюнул им под ноги. Комсомольцы, пытаясь сохранить лицо, неторопливо пошли дальше.

      – Зассали комсюки, – громко бросил им вслед Цыганков и вернулся на лавку к притихшей Ветке.

      – С дураком-то че? – спросила Ира.

      – С каким?

      – Ну с тем, с дезертиром.

      – Нашли через три дня. Сидел чуть живой в кустах. Обосранный. Корешков каких-то наелся. В дисбат, конечно, отправили.

      – Ясно, – закивала Ира, не совсем понимая, что такое дисбат.

* * *

      По дороге к Иркиному дому девушки ушли вперед, а парни шли позади, передавая друг другу бутылку вина, не тронутую девочками.

      – Тебе правда Игорь нравится? – поеживаясь от ночной прохлады, тихо спросила Ира и, не получив ответа от Ветки, добавила: – Я его боюсь иногда.

      – Он не такой. Знаешь, он бабке Томе помогает.

      – Это глухая, что ли, со второго этажа?

      – Ага, свиней ее кормит, чистит даже сарай. Отца пьяного на себе таскает. Не то чтобы он мне нравился, жалко его как-то. Знаешь, как пес на цепи, на всех лает, рычит, а ведь это потому, что его никто не гладит.

      – Вот только он никого не пожалеет, – отозвалась Ира. – Себя жалеть надо.

      Ветка пожала плечами. Перед подъездом своей хрущевки Ира махнула рукой и скрылась за дверью. Ринат с Игорем весело переглянулись, но при Ветке шутить про их с Лехой отношения не стали.

      – Я знаете че в армейке подумал? – на обратном пути начал заплетающимся языком Ринат. – Вот сегодня напьемся, завтра поболеем, а в понедельник я на рынок пойду. Буду рубить мясо. Деревенские его будут привозить, а я рубить. Буду рубить лет десять-пятнадцать, пока не повысят, это если повезет, а потом буду смотреть, как другие рубят.

      – Ты два года над этим думал, Наташка? – обернулся Игорь, шедший чуть впереди, рядом с Веткой.

      – Я не это хотел сказать, я про другое, ну про то же. – Леха заметил, что хоть Ринат и пьян, но необычайно серьезен. – Я вот подумал: если у деревенских мясо брать, а потом самому покупателям толкать, это ж вся выручка себе в карман.

      – Это ж спекуляция, к тебе ОБХСС придет, – сказал Леха.

      – Да херня, – отмахнулся Ринат. – Отец – замначальника рынка, на мясе сидит. Подмазать директора, посадить Ваньку из села на продажу, и никто ничего не докажет.

      – Че так не сделаешь?

      – Машина