Отечественная война 2012 года. Человек технозойской эры. Александр Тюрин

как младенец.

      Грамматиков сел в машину. Внутри не было никакого Бориса Дворкина. Совершенно пустой салон.

      Из приборной панели выдвинулся руль, покрытый мягкой псевдобобровой шерстью. Казалось даже, что на рулевом колесе растянулся мохнатый зверек.

      Световая вспышка на мгновение ослепила Грамматикова. Его просканировали, определив местоположение и размеры тела.

      – Пристраивайся-ка на место водителя. В темпе! – Голос донесся из акустической системы, вмонтированной в обшивку сидений.

      Все ясно, бортовой компьютер.

      – Эй, чего орешь, железяка? – зло отозвался Грамматиков, но на водительское место сел.

      Сервомеханизмы кресла вкрадчиво прожужжали, подстраивая высоту и наклон сиденья под невзрачную фигуру Андрея Андреевича. На ветровом стекле появилась транспарентная карта города.

      – У меня чемпионский титул по кричанию в ухо… И вообще я не «эй», а Борис. Во избежание путаницы можешь называть меня Борис-Два. Не бойся, что ты стал водителем, это так, для видимости. Все равно поведу машину я сам… А теперь я тебе, Грамматиков, действительно кое-что объясню, потому что в квартире надо было опасаться подслуха. Ведь сейчас жучки не более заметны, чем отдельно взятые вирусы гриппа.

      Машина под мягкое гудение ванкелевского двигателя тронулась с места.

      Ну и что такого, подумал Грамматиков, если Борис Дворкин как следует повозился с программно-аппаратным Борей-Два, то вполне мог протащить его достаточно далеко по шкале искусственного интеллекта. И сейчас у Бори-Два собственная разумность и чувство юмора на уровне доцента провинциального института.

4

      – Мы хотели изменить мир в лучшую сторону, чтобы люди стали разумной силой, а материя – мыслящей.

      Это утверждение выглядело как визитная карточка организации маньяков. Впрочем, до войны и шариков в ягодицах Грамматиков мечтал о том же самом.

      – Кто «мы»? – напористо поинтересовался Грамматиков.

      – Группа энтузиастов, вятичи, кривичи, радимичи, известный тебе Вовка Кренделевич. Ему – светлая память, погиб геройски на войне. Мы хотели, чтобы нанотех сделал жизнь каждого осмысленнее. Поэтому ты, как «каждый», стал чуть ли не главным действующим лицом.

      Ответ был по-сектантски хитрым. Никаких конкретных имен, за исключением мертвого Вовы.

      – А вы моего согласия спросили? За счет моего здоровья вы провели тайный эксперимент. Что, разве не правда?

      Вопрос не смутил собеседника.

      – Отчасти правда. Нам был нужен этот тайный эксперимент позарез, как дыхание рот в рот небезызвестной мертвой царевне. Увы, государственные лаборатории связаны массой бюрократических ограничений, а частные продали бы нас с потрохами… Но тебе ведь было интересно, ты мечтал о том же, и, значит, твое согласие мы все-таки получили.

      – Ну и? Теперь ты, конечно, скажешь, что эксперимент с техножизнью вышел у вас из-под контроля.

      – Да, вышел. – Голос Бориса-Два удачно помрачнел с помощью эмоционального интерфейса. – Вышел, Андрюша, потому что нача�