Закон Единорога. Владимир Свержин

ев светловолосую особу за рулем, браво взяли под козырек, и спустя мгновение двухтонная стальная плита, преграждавшая путь «Ягуару», с ровным гудением начала отъезжать в сторону.

      Двадцать третий герцог Бедфордский быстро поднялся по витой лестнице с потемневшими от времени дубовыми перилами и, не сбавляя скорости, ворвался в приемную перед своим кабинетом.

      – Ваша корреспонденция, милорд, – заученно произнесла очаровательная шатенка, видимо, уже давно ожидавшая появления шефа. Слова эти сопровождались обворожительной улыбкой, более загадочной, чем все тайны фараоновых пирамид.

      – Доброе утро, милая, – поздоровался представитель королевы в Институте Экспериментальной Истории, беря из тонких пальчиков секретарши пачку писем.

      – Вам чай, кофе? – поинтересовалась она.

      – Спасибо, Дженнифер. Ни того ни другого.

      Он взялся за ручку двери, блестевшую, словно кираса конного гвардейца на параде в честь тезоименитства[1] государыни.

      – Милорд… – нерешительно начала красотка.

      – Да, что еще? – повернулся Джозеф Рассел.

      – Миссис Арви Мак-Гил просит вас принять ее.

      Старина Зеф задумался и покачал головой.

      – Хорошо, скажите ей, что через четверть часа я буду рад ее видеть.

      Оставшись наконец один, пэр королевства и особа, приближенная к трону, подошел к потайному бару, оборудованному в чреве набора доспехов миланской работы, и, проделав нехитрые манипуляции, извлек из него бутылку виски «Блэк Джон Уокер». Уставившись на черную этикетку так, словно видел ее в первый раз, он тяжело вздохнул и, свернув пробку, влил в себя треть содержимого бутыли. Миссис Арви Мак-Гил просила его аудиенции в среднем раз в неделю на протяжении последних восьми месяцев.

      – Что-нибудь слышно о Вальдаре? – спросила Арви, едва успев поздороваться.

      Вопрос был традиционен. Но в этот раз Расселу было что на него ответить.

      – С ним, как обычно, все в порядке. Вернулся цел и невредим. Во всяком случае, внешне. Блистает при дворе короля Джона Плантагенета. Его появление в Англии было отмечено принятием Великой Хартии вольностей.

      – Это хорошо или плохо? – пытаясь скрыть радостную улыбку, осведомилась миссис Мак-Гил.

      – Это так и никак иначе! – пожал плечами двадцать третий герцог Бедфордский. – Пусть наши научные светила теперь разбирают все pro et contra[2] сего исторического курьеза.

      Селектор на сандаловой поверхности стола работы непревзойденного Роберта Адама[3] предупредительно пискнул и заговорил воркующе-томным голосом: «Ваша светлость, вас ожидают на ученом совете».

      Глава первая

      Европа может подождать!

Мисс Абигайль Черчилль

      ролетев лишних ярдов пять, нож стукнулся о стену и, падая, вонзился в деревянный настил пола.

      – Эй, Капитан! – послышалось из-за полуоткрытой двери, мимо которой только что пролетел пущенный моей недрогнувшей рукой кинжал. – Меня не надо убивать! Я человек доброй воли. Я чист и светел, словно голубь мира!

      Судя по голосу, герой английской революции Рейнар-Серж Л’Apco д’Орбиньяк был в превосходном настроении. Спустя мгновение хитрая физиономия моего славянского «гасконца» показалась в дверном проеме.

      – Заходи, – мрачно бросил я.

      – А ножами бросаться не будешь? – с деланной опасливостью спросил он.

      Не удосужившись подняться с неприбранной лежанки, я отрицательно покачал головой.

      – Ножи кончились… Сэнди! – позвал я. – Будь добр, собери оружие.

      Шаконтон, сидевший в углу и потиравший ушибленную руку, встал и направился к двери.

      – Ты зачем мальчика обидел? – с укоризной спросил меня Лис, ласково похлопывая оруженосца по плечу.

      – Да, кстати, Александер, сходил бы ты посмотрел, сыты ли наши кони.

      – Накормлены, – буркнул Шаконтон, с силой выдергивая из двери ножи, образовывавшие на ней ровный крест.

      – Да? – обнимая его за плечи и проникновенно глядя в глаза угрюмому юноше, среагировал Лис. – Ну тогда просто сходи развейся. Мы тут с господином рыцарем посекретничаем.

      Сэнди, ничего не ответив, вышел. Я тоскливо воззрился на Рейнара, который умостился на край моего одра подобно брату милосердия, проведывающему безнадежно больного. Некоторое время он с невыразимым сочувствием созерцал мою меланхоличную физиономию. Я ждал.

      – Ну что, больной? – Лис вооружился ложкой. – Скажите «а-а-а»! Не хотите – не надо… – Сережа приложил ладонь к моему лбу. – Чудно, батенька… Кипит наш разум возмущенный. Тлетворное влияние сырого лондонского климата плюс хроническое недопивание. Острая мозговая недостаточность. – Лис удовлетворенно потер руки. – Медицина бессильна, но будем лечить.

      – Ты чего приперся? – раздраженно спросил я.

      – Посоветоваться

1

Тезоименитство – день рождения монарха.

2

Pro et contra – за и против.

3

Роберт Адам – знаменитый английский мастер-мебельщик XVIII века.