Юмористические рассказы. Аркадий Тимофеевич Аверченко

нет?

      – Нет.

      – Сюртук мне! Ж-живо! Подайте сюртук.

      – Ваш подать?

      – А то чей же?

      – Тут нет никакого сюртука.

      – Чепуха! Тут же был.

      – Нет!.. Неужели?..

      – Черт возьми, какой неудачный день! Опять сызнова всех больных пороть придется. Скорее, пока не рассосался! Где фельдшерица?

      – Нет ее…

      – Только что была тут!

      – Не зашили ли давеча ее в одессита?!

      – Неужели рассосалась?..

      – Ну и денек!..

      Драма в семье Бырдиных

      В богатых апартаментах графа Бырдина раздался болезненный стон.

      С расширенными от ужаса глазами, схватившись за голову, застыл граф, и его взгляд – взгляд помешанного – блуждал по странице развернутого иллюстрированного журнала.

      – Да, это так, – глухо произнес он. – Сомнений быть не может!

      Испустив проклятие, граф схватил журнал и помчался с ним в будуар графини.

* * *

      Графиня Бырдина – красавица роскошного телосложения – лежала на изящной козетке и читала роман в желтой обертке, из французского быта.

      Ее высокая пышная грудь, как волна в прилив, вздымалась легким дыханием, белые полные руки соперничали нежностью с легкой воздушной материей пеньюара, a волнистая линия бедер свела бы с ума самого записного анахорета.

      Вот какова была графиня Бырдина!

* * *

      Как вихрь ворвался несчастный граф в будуар жены.

      – Полюбуйтесь! – со стоном произнес граф (они не забывались, даже когда были с глазу на глаз, и называли друг друга всегда на «вы»). – Полюбуйтесь. Читали?!

      – Что такое? – привстала встревоженная графиня. – Какое-нибудь несчастье?

      – Да уж… счастьем назвать это трудно! – горько произнес граф.

      Графиня судорожно схватила журнал и на великолепном французском языке прочла указанное мужем место:

      – «В предстоящем зимнем сезоне модными сделаются опять худые женщины. Полные фигуры, так нашумевшие в прошлом сезоне, по всем признакам, несомненно, должны выйти из моды».

      Тихо сидела графиня, склонив голову под этим неожиданным грубым ударом.

      Ее потупленный взор остановился на туфельках полной прекрасной ножки ее, нескромно обнаженной пеньюаром больше, чем нужно…

      С туфелек взор перешел на колени, на прекрасный, достойный резца Праксителя стан, и замер этот взор на высокой волнующейся груди.

      И болезненный стон вырвался у графини. Как подкошенная, склонилась она к ногам графа, обнимая его колени. Момент был такой ужасный, что оба, сами того не замечая, перешли на «ты».

      – Простишь ли ты меня, любимый?! Пойми же, что я не виновата!! О, не покидай меня!

      Мрачно сдвинув брови, глядел граф неотступно куда-то в угол.

      – О, не гляди так! – простонала графиня… – Ну, хочешь, уйдем от света! Я последую за тобой куда угодно.

      – Ха-ха-ха! – болезненно рассмеялся граф. – «Куда угодно»… Но ведь и мода эта проникнет куда угодно. Нигде не найдем мы места, где на нас бы смотрели без насмешки и язвительности. Всеми презираемые, будем мы влачить бремя нашей жизни. О боже! Как тяжело!!

      – Послушай… –