Призраки не умеют лгать. Аня Сокол

что случилось.

      Не знаю, сколько времени ушло на подобные увещевания, но взять себя в руки и внятно рассказать о происшедшем удалось не сразу.

      – Погост далеко? – напряжённым шёпотом спросила она.

      – В двух шагах.

      – Слушай внимательно и выполняй в точности, каким бы невероятным тебе это ни показалось. Бегом к Ворошкам, напрямую, как можно быстрее, если надо, лезь прямо через забор. Поняла?

      – Да, но…

      – Не перебивай. Выбери могилу, сядь на землю, прислонись спиной к памятнику или кресту. Я перезвоню через две минуты и, если ты не возьмёшь трубку, буду исходить из того, что атака повторилась. Всё ясно?

      – Д-да, – снова начала заикаться я.

      – Тогда бегом, – скомандовала бабушка и отключилась.

      Я захлопнула телефон. Ждала помощи, а получила не пойми что. В моем положении соваться на кладбище – самоубийство. Правда, ноги уже сами несли меня поперёк дороги, через канаву к железной ограде. Особого выбора нет. Через ограду действительно пришлось перелезать. Опыта в этом у меня было маловато, так что, переваливаясь через железные прутья, как куль с мукой, я едва не обрушила всю секцию. Стараясь не смотреть на нестройные ряды крестов и памятников, я плюхнулась в пыль у первого попавшегося и осторожно облокотилась о холодный камень.

      Бабушка была точна, телефон тренькнул через полминуты.

      – Слушаю, – выдохнула я в трубку.

      – На месте?

      – Да.

      – Хорошо. Оставайся там, скоро за тобой приедут. Чья могила?

      Я обернулась, силясь прочитать витиеватую потемневшую надпись. Мавейлик Ильич Ветродуев. Родился, умер, две строчки эпитафии на холодном граните – всё, что осталось от когда-то жившего человека.

      – Не знаю, мужик какой-то. Умер ещё в прошлом веке.

      – Никого посвежее не нашлось? – наверное, она пыталась пошутить.

      – Извини, не было времени выбирать, но, если хочешь, поищу.

      – Нет уж, сойдёт и этот, вековой давности, – фыркнула она, но тут же серьёзно добавила: – Лен, ничего не бойся, мы будем говорить, пока тебя не заберут.

      Последнее слово неприятно царапнуло.

      – Меня арестуют?

      – Делом займётся лучший специалист.

      – Меня арестуют? – мне нужен был ответ на вопрос.

      – Есть процедура. По-другому им тебя не защитить. Ты же знаешь, пока рядом псионник, ни один блуждающий не осмелится приблизиться.

      Мы ненадолго замолчали, я размышляла, в трубке слышалось сиплое бабушкино дыхание, возможно, она простудилась, но тогда я не обращала ни на что внимания.

      – Я никого не убивала.

      – Знаю, – всего одно слово, а облегчение было таким, будто с плеч сняли неимоверный груз. – Во-первых, ты не способна прихлопнуть даже паука, что уж говорить о человеке. А во-вторых, передо мной сейчас сводка смертности: в Вороховке за последние полгода не было ни одной неидентифицированной насильственной смерти. Всех убийц либо задержали, либо это вопрос ближайшего времени, вина