Видящий. Первые шаги. Алексей Федорочев

задницы.

      Черт! Мы так не договаривались.

      На неудобном стуле возле койки опять стал пристраиваться Григорий. План начал трещать по швам. Оглядев палату в поисках тяжелого предмета, понял, что единственный вариант – стул – занял сам Григорий. Другие варианты не придумывались. Начало действовать снотворное. Не стал сопротивляться, уснул.

      Примерно в два ночи резко вышел из сна и наткнулся на внимательный взгляд личного надзирателя.

      – Егор Николаич! Возьмите меня с собой! Вам потребуется помощник.

      Ни хрена себе заявочки!

      «Возьми меня, я тебе пригожусь…» Нет, там наоборот было: «Отпусти меня, я тебе пригожусь…»

      Внимательно смотрю на своего визави и держу театральную паузу.

      Молчи, за умного сойдешь.

      А я ведь ничего, в сущности, про этого товарища не знаю…

      – Егор Николаич! Нешто я не разумею? Нельзя вам тут оставаться, да токмо не сможете вы без помощника. Вы ж ни жизни городской не знаете, ни людёв. А я и с деньгами помогу, и с ухоронками. Вы ж меня, считай, на этот свет вытянули. Я ж теперь как человек хожу, а не как калека какой-то. Вы мне помогли, теперь мой черед добром отплатить.

      – А ты разумеешь – (вот прилипло словечко!) – Григорий, что обратного хода не будет? Я сюда не вернусь.

      – Разумею, Егор Николаевич! Да токмо я ж вам заместо пса буду. В ногах спать буду, сон стеречь, токмо не гоните. Не сдюжить вам одному никак.

      Фанатичный блеск в глазах бывшего гвардейца пугал. А с другой стороны, есть за что ему благодарить Егорку. Мало-помалу, но точечные целебные воздействия почти каждый день на протяжении полугода подлечили Григория. И если в сентябре еще его должны были мучить нехилые боли, то сейчас его состояние было заметно лучше. До полного выздоровления было еще далеко, но и инвалидом, как раньше, гвардеец себя не должен был ощущать.

      Адекватный взрослый на моей стороне закрывал много белых пятен в моем плане.

      – Хорошо, Григорий! Тогда помоги мне вот в чем: мне нужна обычная одежда, лучше бы не моя. Харчи нужны. И деньги из моей куртки. Ты сейчас иди, найди все, а часа через два жди меня в саду на заднем дворе. У тебя ведь есть ключ от калитки?

      – Есть, как не быть. Только вы, Егор Николаич, поклянитесь, что не уйдете без меня.

      – Клянусь, ей-богу клянусь. – И я перекрестился.

      Григорий тенью выскользнул из палаты.

      А я, кряхтя, как пенсионер, встал с койки. В стенном шкафу нашлась моя повседневная одежда, в которой меня, видимо, притащили сюда, и, главное – нормальная обувь. Сбега́ть в ночь босиком мне не улыбалось.

      Минуты текли, как песок сквозь пальцы, но я помнил старую мудрость: «Торопиться – это делать медленные движения без перерывов».

      Поехали.

      Раз: из мусорного ведра в углу палаты извлекается пара использованных доктором перчаток. Да, наверняка все будут знать, кто это сделал, но пусть еще докажут.

      Два: дверь в процедурную запиралась на смешной замок, поддавшийся обычной гнутой скрепке, замеченной уже давно в щели между досками.

      Три: