Империя. Оружие Владык. Иван Лебедин

ответил советник и добавил, – в их понимании.

      – А в нашем? Не может случиться так, что… – начал наместник, но Амонис его прервал.

      – Я – Мастер, и я следую воле Великих матерей, Барий, – произнес он и шепотом добавил, – но я не нас только глуп, чтобы делать это слепо.

      – Я верю в вас, господин, но я беспокоюсь…

      – Я знаю и ценю это, – сказал Верховный зарас и отключился.

      По щеке Бария скатилась слеза; никогда ранее он не слышал из уст Амониса слов благодарности и искренне не знал, как на них реагировать.

      Наместник перевел взгляд с погасшего экрана на висящий перед ним портрет статного темноволосого мужчины:

      – Мне страшно, господин, – прошептал он, обращаясь к изображению, – я ничего доподлинно не знаю, но я чувствую, что ваш сын если и не начал, то вот-вот начнет опаснейшую в своей жизни игру. И он может ошибиться. А вы прекрасно знаете, чего стоят такие ошибки… Эти существа… Они ведь не прощают. Никогда не прощают.

      А я не могу потерять его, как когда-то потерял вас.

* * *

      Злость буквально выжигала Алексио изнутри. Он не мог, не готов был поверить в то, что все его титанические усилия, потраченные на спасение от Учителя и его помощников, оказались бессмысленными, а он сам очутился в еще более тесной ловушке, чем ранее.

      Круша ни в чем не повинную мебель, он пытался излить на нее свой, не имеющий иного выхода, гнев. Отчаяние охватывало его сильнее с каждой минутой, слезы текли по подбородку. Император не знал, как жить дальше. Более того, он не знал, есть ли в этом смысл.

      Упав на колени, он обхватил голову и замер… В этот момент входная дверь распахнулась, и раздались легкие женские шаги.

      Осторожно оглянувшись на звук, Алексио увидел Динайри с младенцем на руках.

      – Мы пришли навестить папочку, – ласково улыбнувшись ребенку, произнесла Императрица.

      Младенец ответил тихим кряхтением.

      – Подержишь? – Супруга протянула Императору аккуратный сверток.

      Интуитивно протянув руки к новорожденному, Алексио прижал к себе розовощекого младенца.

      – Он похож на вас, Ваше Величество, – прошептала Динайри, опускаясь на пол подле супруга.

      Император не знал, как себя вести. Стоя на коленях посреди обломков мебели, с крошечным сыном, его сыном, на руках, он просто смотрел в ярко-голубые глаза малыша и боялся пошевелиться.

      – Вам нужно будет дать ему имя, – продолжила супруга. – Я знаю, что традиционно наречение имени должно происходить в тронном зале в присутствии всех членов семьи и высокопоставленных вельмож, входящих в состав Совета, но, полагаю, мы можем немножко отойти от правил и сделать это вдвоем. А потом, когда придет время, вы объявите о своем решении, как того требуют правила.

      Алексио неотрывно смотрел на сына, не в силах поверить, что в этом крошечном комочке есть его частичка:

      – Жоэль XII. В честь дедушки, – шепотом произнес Император, боясь побеспокоить задремавшего на его руках малыша.

      – Прекрасное имя, – согласилась Динайри, – а теперь, Ваше Величество, отдайте мне нашего сыночка. Я отнесу