Таежная вечерня (сборник). Александр Пешков

безбородого мужчину без венка на голове. Кто он? И почему здесь висит?

      – Я когда распятие резал, – объяснял Саня, – то будто распеленал его из бревна и на коленях понянчил! Голова, пальчики, все вначале несмышленое было…

      Заметив, что гости собираются в обратную дорогу, он посочувствовал:

      – Дорога дальняя!.. Сейчас будет в гору, – и вдруг выдал в форме вопроса: – А религия – это ведь упразднение дорог?

      Батюшки насторожились, а Саня продолжил быстро:

      – Сколько ни броди по тайге или у вас в городе, где своя служба, свой чин… батюшки-то, поди, лишнего не ходят? Только по канону?.. А все едино придем!

      Казалось, он хотел сказать: полюбите меня странным и непонятным, а хорошим я и сам стану!

      Охотник щерил в улыбке крупные зубы – он предупреждал! Чего они хотели, прийти и подивиться: в какую глушь упало зерно Божьего промысла?

      Поняв, что священники уйдут, не освятив часовни, Саня искренне расстроился:

      – Не приглянулись мы?

      – Христа вырезаете, а не верите!..

      – Я на ощупь живу!

      Батюшки поклонились, показывая тем, что душа его на ветру соблазна и много в ней мучительного и несогласного. А Саня шел за ними следом, и ветерок раздувал его легкие волосы:

      – К нам в детдом также приходили «на смотрины». Детишки выбегали: возьмите меня, возьмите меня! Стишата читают, песни поют, плачут! Как мелкие рыбешки из сети – их выкинут на берег, они и прыгают по песку, рты раззявив!.. Кто до воды допрыгает – тот спасется!

      Потом он остановился и тихо спросил:

      – А ты, Михей, как затерся?

      – Да это Колька-снайпер у них в монастыре живет. Вот и рассказал про тебя…

      Саня вовсе сник:

      – И Катя? Она тоже у вас?..

      Отец Антоний остановился, пригладил бороду. Седой волос выбрался из русой гущи, словно весенняя змея на теплый камень:

      – А вы приходите к нам!

      – Зачем?

      – Мы тоже строимся. Всем дел хватает! – батюшка еще раз глянул на лесную икону, но креститься не стал.

      Поднявшись по склону, священники оглянулись на часовню. Она показалась им грустным ребенком, отданным в чужую семью. Уходили с двояким чувством: с одной стороны, было удивление этой часовне как чуду, потому как не верилось, что странный мужик мог построить ее без Божьего промысла. С другой стороны, чудо это казалось слишком диковатым и совсем не каноническим…

      – Не знаю я! – услышали вдогонку. – Не научили меня!..

      Понуро стоял Соловей под медвежьей березой, коричневая тень загребала мохнатыми лапами желтую листву под его ногами. Какие силы обступили сейчас этого человека, священники могли только догадываться и принимали, со скорбью, терзания его души.

      Оставшись один, Саня пытался подражать церковному чтению: «А ещэ молимся о богоносимой земле нашей…» Солнце садилось за ближнюю гряду. Поляна меркла.

      Не любил Саня вечеров в тайге. Сколько лет прожил здесь, а не привык до сих пор: не мог осилить этого внезапного чувства одиночества.

4

      Пять