Спасти Элвиса. Эдуард Веркин

явственное предчувствие, что это совсем не простой звонок, а Звонок По Делу. Наверное, из-за этого мне совсем не хотелось открывать.

      В дверь позвонили.

      Странно как-то, не так, как обычно Тоска звонит. Как-то… по-другому. Но три чиха были верным признаком, а что касается звонков – ну, Тоска могла, например, палец вывихнуть.

      Но вообще-то видеть сейчас Тоску мне совсем не улыбалось, не было настроения. Она меня разозлила своим идолопоклонничеством, нельзя так низко себя ставить. Подумаешь, американцы. Да мы их сначала в Корее, потом во Вьетнаме, потом в Анголе, потом в Афгане делали. И вообще, в космос мы первыми полетели.

      Стали звякать уже беспрерывно и требовательно, тот, кто звонил, знал, что я нахожусь дома. Наверняка. Так что пришлось мне подняться и отправиться к двери.

      – Кто? – спросил я, хотя обычно я через дверь разговаривать не люблю и открываю сразу, вопреки всем правилам безопасности.

      – Это я, – ответила Тоска.

      – Кто это «я»? – Я решил ее немножечко позлить.

      – Я, Тоня.

      – Ятоня? Не знаю никакую Ятоню…

      – Куропяткин! – Тоска все-таки разозлилась. – А ну прекрати немедленно! Открывай!

      – А, Тоска, это ты! Так бы сразу и сказала!

      Я открыл дверь.

      Так я и знал – Тоска была не одна. С этим она была, с великим князем Питером, не знаю его фамилии, но бабушка его была знакома со многими членами семьи Романовых.

      – Привет, – улыбнулся Питер.

      – Здорово, Пит, – тоже улыбнулся я и сразу так ему, чтобы не расслаблялся: – Ты, надеюсь, против войны в Ираке?

      – Куропяткин! – побагровела Тоска.

      – Да-да, конечно, – закивал Питер, – против. Мой папа ходил в пикет к Белому дому…

      – Наш человек, – сказал я.

      И впустил эту парочку к себе.

      – В комнату проходите, – пригласил я.

      Тоска провела своего нового дружка в мою комнату, а я рванул на кухню. Заглянул в холодильник. Так. Сначала пиво. Пиво было, кисло тут уже две недели, осталось с отцовского дня рождения. Три бутылки – как раз. И что-нибудь на закуску, что-нибудь такое, древнерусское. Хорошо бы репу, да репы у нас нет. Шпроты! Шпроты еще круче репы. Я схватил банку, схватил открывашку и вырезал крышку как можно более безобразно, с заусеницами.

      Появилась Тоска.

      – Ты что это? – Она указала на пиво и шпроты. – Ты чего придумал?

      – Русское гостеприимство, – объяснил я.

      – Прекрати немедленно!

      – Американец может подумать, что у нас низкий уровень жизни. А тут, – я указал на стол, – такое изобилие…

      Тоска выбежала с кухни. Я нарубил дебильными кусками черный хлеб, уставил все эти угощения на жостовский поднос и двинул в свою комнату.

      Тоска встретила меня бешеным взором.

      – Кирнем по бутылочке, – изрек я и раздал бутылки. – За знакомство. Это старинная русская традиция, ты же должен знать, Питер.

      Банку со шпротами я поставил на журнальный столик. Последний аккорд – горсть пластиковых вилок. В хаотическом порядке. По подносу. Натюрморт.

      – Пивка для