Прошу руки вашей жены. Светлана Демидова

начала прыгать из постели в постель…

      – А твоя уже поддавалась страсти? – с усмешкой спросила Майя.

      – Я не хочу об этом разговаривать, – угрюмо отозвался Григорий.

      – Хорошо, не будем, – согласилась она. – Ты только ответь: ты свою жену любишь?

      Григорий тяжело опустился на постель с натянутым на одну руку рукавом рубашки и задумался.

      – Так что же? Любишь жену? – подстегнула его Майя.

      – Н-не знаю… – еще немного помолчав, ответил он. – Она мать моих детей.

      – И сколько же их у тебя?

      – Двое. Две девочки.

      – А скажи, пожалуйста, Григорий, мужчины в принципе не в состоянии любить матерей своих детей? Вы все их просто терпите? Именно в качестве матерей?

      – Нет же! Все не так! – сморщился он. – Все гораздо сложнее!

      – Брось, Гриша! На самом деле все просто! Вы, мужчины, не в состоянии любить одну женщину. Вам непременно нужен гарем.

      – Нет… то есть… не знаю… В общем… – Он усмехнулся: – Я, пожалуй, не смог бы обслуживать гарем.

      – Ну а трех женщин, к примеру, потянул бы?

      – И трех нет.

      – А две, значит, в самый раз?

      – Майя! Ты-то чего хочешь? Только что ведь сказала, что тебе все равно, есть у меня жена или нет…

      – Мне действительно все равно. Я не собираюсь разрушать твою семью и канючить, чтобы ты взял меня замуж, но хочу определенности.

      – Какой?

      – Ну… я уже получила ответ на важный для меня вопрос. Трех женщин ты не потянешь, значит, меня все устраивает в наших отношениях.

      – Хочешь сказать, что тебе не нужна любовь?

      – Ты сам-то в нее веришь?

      Григорий протянул к ней руку, провел пальцами по Майиной щеке и ответил:

      – Иногда кажется, что… верю…

      – Брось! – Майя отстранилась от его руки. – Разве можно называть любовью то, что быстро проходит? Если уж я люблю своих родителей, то это навсегда. Никогда не пройдет любовь твоей жены к детям. Допускаю существование любви, например, к родине. Еще к водке, наркотикам, пирожным… То, что происходит между мужчиной и женщиной, не стоит именовать любовью.

      – А как же стоит?

      – Сам знаешь, – резко ответила Майя, поднялась с постели и набросила на обнаженное тело свой изысканный пеньюар.

      – Мы еще встретимся? – спросил Григорий.

      – Почему бы нет?

      Он обнял ее за плечи, притянул к себе и шепнул в ухо:

      – Ты, конечно, решишь, что все мы, мужчины, так говорим… но я все равно скажу: мне было очень хорошо с тобой… очень… как… словом, как давно уже не было с женой…

      – Знаешь, Гриша, – ответила она, отстранившись и глядя ему в глаза, – давай договоримся, что ты больше никогда при мне не упомянешь ни свою жену, ни детей! Согласен?

      – Согласен, – отозвался он, и они поцеловались. Целовались долго. Руки Григория опять забрались Майе под халат. Она не противилась. Ей было интересно, насколько способен задержаться в ее объятиях чужой муж. Не падет ли он опять в ее жаркую постель? Осипчук не пал. Он еще раз огладил руками ее тело,