Балатонский гамбит. Михель Гавен

сказать. Йохан, он … – доктор покачал головой. – Такая дивная жена, такие чудные детишки. Я видел фотографии. Будет жаль, если все это распадется.

      – А с чего вдруг распадется? Что вы волнуетесь, Мартин? – Маренн продолжала смотреть на снимок, потом взяла медицинскую карту.

      – А вы не понимаете? – Виланд кивнул на букет. – Гоняли самолет в Вену. Умри, но привези, и чтоб обязательно белые, одного размера, свежайшие. И все для нее, то есть для вас. Чуть не самого гауляйтора там вверх тормашками поставили. А вы говорите, с чего? Он меня задергал – приехала не приехала. Он помешался на вас, это точно. Я так ему и сказал. Йохан, ты на ней помешался. Я его понимаю. Молодость, слава, размах теперь иной, да и желания тоже. Когда ты герой, и запросы, знаете ли…

      – Не волнуйтесь, Мартин, разберемся, – Ким посмотрела на розы и улыбнулась. – Правда, цветы красивые.

      – Как вы разберетесь? – Виланд пожал плечами. – Чем больше вы будете разбираться с ним, тем дальше все пойдет. Он к вам неравнодушен, Ким. Он давно хотел с вами познакомиться. Здесь, на фронте. Говорит, в Берлине к вам не подступиться. Но все не получалось. Приедет – то вас еще нет, то уже нет. А в Арденнах Кальтенбруннер помог. Так теперь, как говорится, башню снесло. Ее еще там снесло, но я молчал, ведь вы были не одна, с вами был оберштурмбаннфюрер Скорцени. Я знаю, что он имеет к вам отношение не только служебное. Я не хотел лезть, чтобы не накликать беды. Но что вы думаете? Все эти пироги с клубникой, рояли на грузовике, шампанское, вкуснейший суп в фарфоровой посуде – мы каждый день так живем, что ли? Да никогда такого не было. А как командовали? Я вообще от ужаса старался из госпиталя не показываться. Нет, я не сомневаюсь в профессионализме Йохана и в его здравом уме. Но в обычной обстановке он куда осторожнее. Я-то знаю, не первый год вместе. Это было все для вас. Весь этот Арденнский рейд – для вас. Он хотел произвести на вас впечатление.

      – Мне кажется, вы все утрируете, Мартин, – Маренн вернула карту на место, взяв из ячейки только что готовые анализы, быстро просмотрела. – Вы знаете, что мой сын, если бы он был жив, был бы младше Йохана всего на пять-шесть лет.

      – А кому это когда мешало? – доктор пожал плечами.

      – Бездельничаете, Виланд. Хайль Гитлер! – дверь открылась, и вошел Пайпер, блеснув белозубой улыбкой. – Сидим на стульчике, все повесили на фрау Ким, она прооперирует, она перевяжет, до восьми часов, а то и до всех двенадцати. А мы книжечки почитаем, – он кивнул на инструкцию, которую перелистывал Виланд. – Требуется корректировка, как говорит Шлетт.

      – Что предлагаете, штандартенфюрер? – Маренн повернулась.

      – Горячий огонь в очаге, свежее пиво, хорошо прожаренное мясо с хрустящей корочкой. Пиво доставлено из Вены – просто чудо.

      – Согласна. Одну минуту, прошу, – она улыбнулась. – Мартин, смотрите сюда, – она показала Виланду снимок. – Здесь ясно видно, что присутствует перелом верхних ребер и расширение средостения. Я не вижу контура дуги аорты, так что вполне вероятно,