Янтарная камера. Александр Тамоников

– фактически отдельное здание – сохранилось довольно неплохо. Разбитые проемы, дыры в стенах, но могло быть и хуже. Некоторые окна дымили, но огонь там сильно не разгорался.

      Временами в проемах что-то мелькало, разражались вспышки. Перемещения спецназа не остались незамеченными, но полного понимания ситуации у диверсантов не было. Иногда из здания доносилась ругань, там что-то падало.

      «Настроение у них не приподнятое», – констатировал Алексей.

      Он всматривался в очертания окон, плавающие в разреженном дыму. План здания не требовался, все было знакомо.

      Две недели назад поступил сигнал о минировании аэропорта. Спецназ с саперами обшаривали его вдоль и поперек. Взрывчатку не нашли, но кругозор расширили.

      – И что все это значит, командир? – прозвучал в ухе капитана потрескивающий голос Жлобина.

      – Суки! – выругался Мережко. – Они там человек десять поубивали, не меньше. И все штатские. Странно как-то, Алексей. Они напали на гражданский аэропорт. На хрена, спрашивается?

      Алексей поправил микрофон, чтобы не стучал по скуле, и проговорил:

      – А это единственный гражданский аэропорт в радиусе сотни верст. Недавно в строй ввели, запустили, удобно людям стало, с доставкой грузов меньше проблем. Массу денег вбухали в ремонт. – Он закашлялся, уткнулся носом в землю.

      – Проклятые рудники, – прокомментировал Гаспарян. – Слушай, командир, ты не напрягался бы. Мы тебя и по мычанию поймем.

      Циничные люди! Повсюду трупы, руины, а их хлебом не корми…

      – Что делать-то, командир? – ворчал Жлобин. – Не май месяц, согреться надо.

      – Лежать, я сказал. На тот свет спешим?

      Алексей оценивал расстояние до здания. Пятнадцать секунд нормального бега. Под навесом – слепая зона, там даже гранатой не достанут.

      Снова что-то мелькнуло в окне. Гавкнула очередь. Пули крошили глинистую землю, пропитанную влагой.

      – Командир, на крыше двое затаились, – проинформировал Жлобин. – Влево посмотри, там кровля вздыбилась, за ней пулемет ставят.

      Он сам засек, что ползут двое, огибая препятствия. Там было где спрятаться. Крыша превратилась в хаос строительного хлама с провалами и перегибами. Ствол пулемета протиснулся в щель между выгнутыми листами жести.

      – Все видят? – негромко спросил Алексей. – Хором, мужики, и сразу меняем позиции. Три, пятнадцать!..

      Ударили дружно, из пяти стволов. Каждый выпустил в цель не меньше половины магазина. Шквал свинца вздыбил крышу. Летели куски шифера и жести, огрызки дерева, металла. Что-то затрещало, перекрывая пальбу, обвалился солидный участок кровли, столбы цементной пыли смешались с дымом. Такое ощущение, что по крыше дали чугунной бабой для сноса здания.

      Резко оборвался истошный крик. В здании царила истерика, диверсанты стреляли наобум. Спецназовцы перекатывались на другие позиции, никого не зацепило.

      На крыше кто-то уцелел. Он стонал от боли, проклинал поганых москалей. Там что-то трещало. Диверсант, похоже, выбрался из провала, перестал доламывать