Двадцать лет в разведке. Александр Бармин

с нами, в том числе и о свиданиях. Природа без труда преодолевала дистанцию между молодыми солдатами революции в грубых ботинках и этими утонченными молодыми аристократками.

      Члены партии были распределены в полки, состоявшие из обычных призывников. Наш партийный долг заключался в том, чтобы создать в них надежный костяк. В учебном батальоне я пробыл недолго и вместе с несколькими своими товарищами был направлен в полк, недавно сформированный из крестьян Поволжья. Их должны были направить к югу от Киева, для борьбы с бандами, но перспектива воевать у себя на Украине не вызывала у них особого энтузиазма.

      Я получил боевое крещение в схватке с бандами атаманов Струга и Зеленого. Нашей операцией руководил большевик Скрыпник. Перед нами была поставлена задача взять в кольцо район Триполья. За два месяца до этого банда атамана Зеленого захватила здесь врасплох отряд молодых коммунистов и перебила всех. Молодые солдаты расположились группами на ночлег в хатках, когда тачанки Зеленого ворвались в село. Пленников выстроили на высоком берегу Днепра и скосили пулеметным огнем.

      При нашем приближении Зеленый отступил к Днепру и перенес свою ставку из Василькова в Триполье. В брошенном штабе мы нашли некоторые документы и прокламации с его подписью. Листовки и прокламации призывали освободить «родную мать-Украину» и перерезать горло всем евреям и коммунистам.

      Первый бой начался, когда я еще не видел противника, и это было не столько страшно, сколько трудно. Когда я услышал свист пуль вокруг, то меня больше всего заботило, чтобы кто-то не заподозрил меня в том, что я испугался. Нам приказали рыть окопы штыками и голыми руками. В окопах ночью мы страдали от холода, а днем от жары и жажды. Четыре дня мы были на передовой без какого-то систематического питания. Мы так оголодали, что, несмотря на разрозненный ружейный огонь, ползали кормиться на гороховое поле, лежавшее в нейтральной полосе. Нас можно было выгнать оттуда лишь градом пуль. Ничто, из того, что мне раньше довелось пробовать, не казалось таким вкусным, как этот недоступный горох.

      На рассвете пятого дня был дан сигнал общего наступления, и мы побежали вперед, не встречая сопротивления. Очевидно, противник бежал. Неожиданно я увидел, как один из моих товарищей спрыгнул в глубокую канаву, шедшую вдоль дороги, и побежал назад. Тут же я услышал чей-то крик: «Смотрите! Конница!». В нашу сторону быстро двигалось облако пыли. В ожидании атаки пришлось залечь в канаве.

      Присмотревшись к облаку пыли, я пришел к выводу, что это была не конница, а табун овец, двигавшийся в нашем направлении. В то время у меня еще не было ни одной нашивки, но вид солдат, бегущих от стада баранов, так возмутил меня, что я выскочил на дорогу и, размахивая руками, стал орать на солдат, словно был офицером. Пришлось даже сделать несколько выстрелов из винтовки поверх голов бегущих.

      – Назад в строй, трусы! – орал я. – Всех перестреляю!

      Мне удалось вытащить на дорогу моих друзей, коммунистов, и вместе мы