Пророческая анаграмма. Любовь и… энурез!. Семён Юрьевич Ешурин

      Глава 1

      На молодого петербургского инженера Эдуарда Резуна снизошло вдохновение, никак не связанное с его работой. Начитался детективов Александры Марининой и решил, что сможет не хуже.

      Творческий процесс захватил начинающего автора. Это был настоящий праздник для души. Но вот детектив был написан и начались суровые будни.

      Два издательства вернули рукопись без комментариев. В третьем редактор «сравнял с землёй» и роман, и его создателя, а напоследок посоветовал:

      – Попытайся отнести свою туфту в «Ариэль» к Ривинсону. Он всякий бред печатает. Удивительно, что покупают!

      – А как его звать?

      – Как Друзя – «Александр Абрамович».

      Эдик спросил адрес издательства «Ариэль» и отправился туда с последней надеждой. Он вышел из метро и подошёл к лотку, на котором были разложены книги. Молодая кареглазая брюнетка, продающая эти книги, рекламировала свой товар перед какой-то женщиной средних лет.

      Резун взглянул на продавщицу и подумал: «Эта, наверно, тоже „Абрамовна“!»

      – Очень рекомендую Маринину, – говорила девушка. – Её называют «Русской Агатой Кристи»!

      – Зря называют, – не выдержал Эдик. – У английской Кристи в любом романе – только одно преступление. А у этой «обрусевшей» Кристи – по два, а то и больше.

      – Не всегда, – возразила продавщица. – В «Игре на чужом поле» только одна сюжетная линия, связанная со старушкой Вальтер.

      – Это которая «Макаров»? – усмехнулся Резун. – Пожалуй, Вы правы.

      – Не понимаю, – удивилась покупательница. – Почему у старушки мужская фамилия?

      – Потому, – ответил Эдик, – что «Вальтер» и «Макаров» – марки пистолетов. «Вальтер» – фамилия криминальной бабуси, а «Макаров» – её кличка.

      – Беру! – решила покупательница и купила «Игру на чужом поле».

      – Ещё «Стилиста» рекомендую, – посоветовал Эдик. – Сплошные афоризмы!

      Покупательница задумалась: покупать или нет.

      – МнЕ «Стилиста»! – заявил мужчина с помятой физиономией, который, проходя мимо лотка, услышал последнюю фразу Эдика.

      – Тогда и мне! – решилась, наконец, покупательница.

      – Спасибо! – мило улыбнулась молодому человеку продавщица. – Вы прирождённый рекламный агент.

      Наконец, начинающий автор пришёл в издательство «Ариэль». Осмотрев сотрудников, он определил, что «Ривинсоном» может быть только невысокий чуть седоватый мужчина в очках.

      – Скажите, пожалуйста, Вы – Александр Абрамович?

      – Кто же ещё?! – усмехнулся Ривинсон. – Я Вас слушаю.

      Резун протянул рукопись и смущённо проговорил:

      – Вот…

      – Так… Понятно. Что там у нас? «Э. Резун». «Уральский мост»… А что? На Урале только один мост?

      – На Урале – много. А у нас в Питере – только один, – пояснил Эдик. – Через Смоленку. Там рядом преступник жил.

      – Хорошо, товарищ «Э. Резун». Оставьте свой «опус»… Стоп! «Э.», значит, «Резун»! Как же я сразу не заметил! Какой знакомый псевдоним! – рассмеялся Ривинсон. – Я даже догадываюсь, откуда Вы его стащи… то есть позаимствовали!

      – Клептоманией не страдаю! – вспылил Эдик.

      – И на иврите, конечно, ни одного слОва не знаете? – усмехнулся издатель.

      Резун призадумался и ответил:

      – Пожалуй, два слОва знаю.

      – И эти словА – «Аба кан»?

      – Нет. «ШалОм» и «шЕкель». А псевдонима у меня нет. Я с рождения «Резун», … а заодно и «Эдуард».

      Молодой человек, чтобы не быть голословным, протянул заводской пропуск.

      – Ммм-да! Действительно, «Резун»! – удивился собеседник. – Никогда бы не подумал!

      – А что? Есть ещё один «Резун»?

      – Есть. И тоже «Э». Только не «Эдуард».

      – «Эмиль»? – предположил Эдик.

      – Неважно. Приходите месяца, эдак, через два.

      На обратном пути от издательства к метро Резун размышлял о таинственном однофамильце: «Как же его зовут? На «Э.», но не «Эдуард» и не «Эмиль». «Эрнест»? «Эльдар»? «Эразм»? … Нет! Это маразм! Тогда уж более реальный «Эраст», вроде Гарина-Фандорина… Или «Эммануил», вроде Казакевича-Виторгана. То есть «Моня»! Такой вполне «тянет» на приятеля Ривинсона.

      Затем Эдик пришёл к выводу, что найти таинственного «Моню» поможет не менее таинственное ивритское «заклинание» «аба кан».

      Резун вспомнил, что слышал в детстве словосочетание (точнее, «топонимосочетание») «АбакАн-ТайшЕт». Оно означало то ли газопровод, то ли нефтепровод. (Придя домой, Эдик заглянул в энциклопедию и выяснил, что «Абакан-Тайшет» – это железная дорОга, предтеча знаменитого БАМа.) Но иврит здесь явно ни при чём.

      Молодой человек подошёл а метро и увидел свою недавнюю знакомую.

      «А вот и знаток