Скелет в шкафу. Галина Щербакова

не слышал, как уходила на работу Нелка. В ту ночь ему особенно немоглось, надо было выпить таблетки, но стакан стоял пустой, значит, иди за водой в дом, а ноги стонали, стонали… Он уже не лежал, а сидел, думая, а что будет с ним потом? Какие сюрпризы выкинет его тело, уже сходившее за грань и чудом извлеченное оттуда? Может, не так безобидны эти игры со смертью, даже если ты ее побеждаешь? Ведь, в сущности, то, что уходит, возвращению не подлежит. И в нем болит и всегда будет болеть эта жизнь-недожизнь и смерть-недосмерть, как бы знак из тех пределов, о которых здоровому не думается. Он увидел, что в доме напротив прыгает пучок света. Кто-то старательно уводил его от окон, но он выбивался из чьих-то рук, выскакивал на черноту стекла и секундно жестко слепил Юрая. В даче ходили по комнате, именно той, в которой он однажды видел красивую женщину.

      Свой человек зажег бы свет, значит, там был не свой. Юрай вышел на крыльцо с намерением закричать и спугнуть фонарщика.

      Но опять же Нелка… Проснется, вскочит, испугается и уже не заснет до утра, а потом целый день будет ходить разбитая и усталая.

      Он пошел в ночь и в дождь, накрывшись белым полиэтиленовым дождевиком, что всегда висел на крючке у двери. Они называли его «пакет с рукавами» и старались не пользоваться без крайнего случая.

      Ему казалось, что он поднял шум на весь поселок шелестом пакета и чавканьем резиновых сапог. Во всяком случае чужого он вспугнул точно. На крыльцо дома Красицкого выскочила темная фигура и скрылась в черноте ночи. Через минуту Юрай услышал звук отъезжающей машины.

      «Куда мне за ней!» – со злостью подумал он. И только тут сообразил, что в этой бездарной попытке хотел догнать не машину – женщину, что фигура в плаще, стремительно сбежавшая с крыльца, была «она».

      Надо разложить ночное видение на части, на малюсенькие составные, надо что-то из всего этого вычленить… Но что? Что в результате должно было выпасть в осадок, что подтвердило бы этот спонтанный вывод – там была женщина?

      Он видел темный, размытый в пелене дождя силуэт в широком балахоне. И все. И ничего больше… Хотя нет… Еще звук шагов по четырем ступенькам. Крыльцо у Красицкого было расхлябанным. Он, Юрай, карабкался по нему, он знает. Половицы гнулись под ним, хряпали… В этот же раз скрипа крыльца он не услышал. По ступенькам сбегало легкое тело. Женское. Или мальчишечье…Между прочим, второе даже предпочтительней, именно подростки шныряют по пустым дачам… Хотя вряд ли поджидают их в ночи машины.

      А на следующий день к Юраю пришла с поджатыми губами дальняя соседка Кравцова и сказала, что ночью какая-то машина помяла ей ограду и огород, стояла, уткнувшись носом в летнюю кухню, а когда делала эта машина задний ход, то сбила заборчик у курятника, и куда ей теперь идти жаловаться, если мир людей стал, прости Господи, раком и справедливости, даже малой, уже не найдешь нигде и никогда.

      – Вы ночью, случаем, чего-нибудь не видели? – спросила Кравцова, глядя на Юрая пронзительно, как на возможного соучастника порухи во дворе. «Кто тебя знает, – говорили ее глаза. –