Цветные рассказы. Том 1. Саша Кругосветов

Руслана, сильно побледнела, на лице остались одни глаза.

      Он понял, это далось ей нелегко – вот, вот расплачется. Выпил залпом шампанское из своего бокала, потом – из ее, задул свечи. Понимал, что переборщил, но остановиться уже не мог, его несло. «Привет Пьеру Жану. Я надеюсь, ты покажешь ему кое-что из того, чему я тебя научил». Взял недопитую бутылку, бросил на стол деньги за ужин, «bye!» – и вылетел из ресторана.

      Пока прогуливался по набережной, ему позвонил тот бедолага, знакомый из отеля, у которого случился конфуз в борделе. «Руслан, у тебя не оплачен номер, они собрали твои вещи и отнесли в камеру хранения».

      Руслан решил не ехать в гостиницу, позвонил девице в длинном пальто, узнал адрес, та обрадовалась: я свободна, приезжай, красавчик, жду. Но никуда не поехал, остался сидеть на Барси. Если закрыть лицо руками, оставить дырочку для сигареты, ты оказываешься в своем доме, зачем куда-то бежать?

      Все уже в прошлом. Это прошлое стало настоящим. А настоящее становится нелепым, непонятным и враждебным будущим.

      Ночь, я один, под мостом, без жилья. Все мгновенно перевернулось. Где твои молодые годы, где радужные надежды? Что у тебя впереди? Надо бороться, надо включиться в настоящее. Ты – жалкий и слабый, старый и жалкий Руслан. Должен был спасти свою Людмилу. Ее выкрал не всесильный «волшебник страшный Черномор, красавиц давний похититель, полнощных обладатель гор», твой противник – никчемный, никудышный, мелкий французишко. И ты не смог спасти. Людмила сама себя спасла. А ты не спас.

      Поиски наугад закончились провалом. Может, это и есть победа?

      Все смешалось. Осколки, закругления… Теплая одежда удушает, острый нож у яремной вены – гладит и охлаждает. Объяснения убивают, неясность и противоречия дают импульс для движения вперед, кот оказывается лучшим собеседником, клошары – спутниками жизни.

      Бедная Лиза, она сделала то, что нужно было сделать, наш роман вел в никуда. Я, такой твердый с виду, на самом деле – и вашим, и нашим. На камне напишут: «Он был слишком мягким». Такой неуступчивый, а жалею всех. Клингцман, Михайловский, па-де-де, силлогизм, оргазм, брейк, до мажор, скины, педерасты, аборты, вивисекция, Мондриан.

      Париж – это фабрика иллюзий, иллюзий любви во всех ее формах, Крэйзи Хорс с цветными пятнами от прожекторов на обтянутых задницах, иллюзион любви, Голливуд жизни взахлеб, взасос, но не жизнь, шикарный витраж, вместо любви – плохо помытые жрицы, сотворяющие за деньги свои крошечные мистерии, вместо поцелуя – ядовитое жало, прославленные ароматы Шанель, скрывающие в себе гниль и смрад Чрева Парижа. «Он вливает серную кислоту меж ягодиц предместий»[9].

      Она, так любившая одежду весенних цветов, сама – совсем недавно еще – словно вишня в цвету, теперь в бордо, в тяжелых, мрачных тонах, она отдалась, сама надела на себя вериги ничтожной буржуазной благопристойности, буржуазной жизни в цветах запекшейся крови. Она не понимает, что для нее означает эта новая, такая благополучная с виду жизнь. А что остается ему? Стекло,

9

Рене Кревель – французский писатель, дадаист и сюрреалист.