Амулет Самарканда. Джонатан Страуд

узор? Это трудно и скучно. Я бы лучше нарисовал сад или эту комнату – или вас, мисс Лютьенс.

      Учительница рассмеялась.

      – Наброски с натуры хороши для художников, Натаниэль, и для богатых дам, которым больше нечем заняться. Ты – не богатая дама, да и художником вряд ли станешь. И карандаш тебе нужен вовсе не для тех целей. Ты – ремесленник, рисовальщик, чертежник. Ты должен уметь воспроизвести любой узор, какой только тебе потребуется, – быстро, уверенно и, самое главное, предельно точно.

      Натаниэль уныло посмотрел на лист бумаги, лежащий между ними. На листе был изображен сложный орнамент: переплетение листьев и цветов и вписанные меж ними абстрактные фигуры. Натаниэль перерисовывал этот узор в свой альбом. Он трудился над ним вот уже два часа без перерыва, но позади была едва половина работы.

      – Ну, просто это кажется таким бессмысленным… – тихо сказал он.

      – Нет, это вовсе не бессмысленно, – возразила мисс Лютьенс. – Дай-ка я взгляну, что у тебя получается. Хм. Неплохо, Натаниэль. Очень даже неплохо. Только вот взгляни – тебе не кажется, что этот купол чуть больше, чем в оригинале? Вот здесь – видишь? И ты оставил дыру вот в этой веточке – а это уже серьезная ошибка.

      – Но ведь маленькая! А остальное все в порядке, разве нет?

      – Не в этом дело. Если ты будешь копировать пентакль и оставишь в нем прореху – что получится? Ты можешь поплатиться жизнью. Ты же не хочешь умереть из-за такой мелочи, ведь правда, Натаниэль?

      – Не хочу.

      – Вот и прекрасно. Значит, ты не должен делать ошибок. Или они тебя погубят. – Мисс Лютьенс откинулась на спинку стула. – Ну а теперь начни сначала.

      – Мисс Лютьенс!!!

      – Мистер Андервуд не стал бы делать поблажек. – Учительница ненадолго умолкла, задумавшись. – Но судя по твоему крику души, бесполезно ожидать, что прямо сейчас ты преуспеешь больше. Потому мы на сегодня закончим. Отправляйся-ка ты в сад. Тебе не помешает погулять на свежем воздухе.

      Для Натаниэля сад был приютом и местом уединения. Здесь никогда не проводилось никаких уроков. С этим местом не было связано никаких неприятных воспоминаний. Сад был вытянутым и редким; его окружала высокая стена из красного кирпича. Летом по ней вился цветущий плющ, а над лужайкой простирали ветви шесть яблонь. В самом сердце сада разрослись два рододендроновых куста; за ними был укромный уголок – его почти не было видно из окон дома. Здесь росла высокая, сочная трава. Каштан, возвышающийся за стеной сада, отбрасывал тень на каменную скамью. Рядом с позеленевшей от лишайников скамейкой стояло мраморное изваяние человека, сжимающего в руке разветвленную молнию. Человек был одет в викторианский сюртук, а на щеках его топорщились короткие баки, словно жвала у жука. Статуя потемнела от времени и непогоды и покрылась тонким слоем мха, но до сих пор производила впечатление огромной энергии и мощи. Натаниэль был очарован ею и даже однажды решился спросить у миссис Андервуд, кто это. Но она лишь улыбнулась.

      – Спроси