Идеал. Сесилия Ахерн

на мою кровать здоровенным черным кожаным ботинком, она полезла к себе в постель.

      Я призадумалась:

      – О революции?

      Она ухмыльнулась:

      – Не-а. Они по большей части хотят секса.

      Невольно я расхохоталась.

      – Я тут уже год. Я-то на твои вопросы отвечаю.

      – Ты год как заклеймена?

      – Два года. – Она отвернулась, дотянулась до лакированного шкафчика без ручек на стене, нажала на дверцу, чтобы открыть. Сняла с полки постельное белье и уронила на мою кровать. Потом снова прошлась по моей кровати большими кожаными ботинками и спрыгнула на пол, принялась застилать мне постель. Я попыталась помочь, но она отмахнулась и, продолжая возиться с простыней, начала рассказ. Я почувствовала: ей легче рассказывать свою историю, когда руки чем-то заняты.

      – Меня выгнали из дому после того, как мне поставили Клеймо. Отец сказал: «Ты мне не дочь». – Она произнесла отцовские слова басом, прикидываясь, будто ее это забавляет, но смешного тут было мало. – Вернулась в один прекрасный день из школы, а мои вещи уже упакованы. Он проводил меня до такси, а мама смотрела в окно. Дал мне денег на неделю, и на том привет. – Взгляд ее уставился куда-то вдаль. – Год я прожила на улице, как настоящая порочная Заклейменная. А потом донеслись вести о нарушителях-чудесниках, которые ухитряются жить без контроля стражей, тех, кому Трибунал не переломил хребет. Поначалу я думала, это миф, эти нарушители вроде эльфов, но оказалось, правда. И наконец я попала сюда. Лучшее, что могло случиться со мной.

      Слушая ее с широко раскрытыми глазами, я осознала, как же мне повезло: у меня есть семья, которая никогда меня не бросит. Бедный мой дедушка прямо сейчас расплачивается за то, что пытался защитить меня, подумала я.

      – Что ты сделала? – спросила я.

      – Целый год делала то и се, следовала правилам, выполняла, что велела мне стражница, а потом надоело – не для меня это. Работу я найти не могла, а без работы не могла платить за жилье. Ютилась в разных убежищах для бездомных. Сама понимаешь, Заклейменным несладко, даже когда есть крыша над головой – попробуй себе вообразить, каково это, когда и дома нет. – Глаза ее блестели от слез. – Так что я решилась и перебралась сюда. – Она снова глянула на меня в упор.

      – Что ты сделала, за что тебя заклеймили?

      Ее слезы мгновенно высохли, глаза потемнели. Так я усвоила первое правило Заклейменных: никогда не спрашивай других, за что их приговорили к Клейму.

16

      Я проснулась в спальном вагоне от кошмара, уже привычного. За мной гнались. Я все время убегаю от Кревана – несусь, перепрыгиваю стены, но всегда недостаточно быстро, как будто на тренажере, вроде бы и бегу, бегу, но уйти не могу. Ужасно выматывает, и так всю ночь, по кругу. Единственная разница между новым кошмаром и всеми предыдущими: добавились еще и картины, как дедушку пытают в камере Клеймения.

      Потея и задыхаясь всю ночь, ранним утром я вскочила – надо как можно скорее поговорить с Дахи. И еще важнее: позвонить