Даша из морской пехоты. Игорь Срибный

бинокля и разглядела ход, выдвинутый вперед, в сторону поля. Ход был накрыт сверху каким-то хламом и присыпан каменной крошкой… Несомненно, это была стрелковая ячейка. Именно там, в ее сумерках, показался и исчез длинный ствол противотанкового ружья.

      Сауле взяла винтовку и приготовилась ждать. Вскоре, откинув полог масксети, в ячейке показалась голова моряка с биноклем. На голове была надета офицерская фуражка, и Сауле стала плавно выбирать ход спускового крючка…

      – Брюно, ты видишь? – спросила она. Сюткис со своего места должен был видеть то же, что и она. Но напарник молчал…

      – Брюно! – Сауле забеспокоилась и повернула голову в его сторону.

      – Чего тебе?! – голос Брюно звучал глухо, словно его засыпало землей.

      – Что с тобой?!

      – Ничего! Все в порядке! – Брюно шевельнулся в своем окопе.

      Сауле повернула голову… Моряка в ячейке уже не было…

      – Свинья! – выругалась Сауле. – Из-за тебя я потеряла цель!

      «Значит, я сейчас спас чью-то жизнь!» – подумал Сюткис, но вслух ничего не сказал.

      Сауле вновь взялась за бинокль. В пятидесяти метрах от первой обнаруженной ею ячейки она увидела вторую. Два моряка устанавливали ружье, накрытое мешковиной, пряча ствол между двумя замшелыми валунами. Сверху ей хорошо было видно, как они укладывают на бруствер длинные бронебойные патроны.

      – Брюно! – она готова была стрелять.

      – Вижу двоих с противотанковым ружьем! – отозвался напарник.

      Сауле произвела два выстрела…

      За час, прошедший после выхода немецких танков на позиции для атаки, Сауле убила шесть человек – три боевых расчета ПТР, полностью подавив противотанковую оборону врага.

      Но, помаячив на виду у русских, танки отошли на исходные позиции. Так и не начав атаку…

      Ночью Сауле в кровь разодрала ногтями спину своего любовника, отрываясь за потерянную цель и испорченное на охоте настроение… Почувствовав горячую кровь под ладошками и вдохнув ее запах, она вдруг испытала такой оргазм, о котором даже не мечтала…

      Сюткис молча стерпел боль и унижение…

      Глава 8

      Старый начмед Наум Михайлович знал, о чем говорил… С первых же дней своей службы в госпитале Даша окунулась в тяжкий труд и познала крайнее напряжение своих физических и душевных сил.

      Всем медсестрам, не только ей – новенькой – было нелегко… Они в госпитале делали все: и лечили, и дежурили, и ухаживали, и грузили, и носили, и стирали, и варили, и кормили, и охраняли, и несли ответственность за оборудование и имущество госпиталя.

      В середине ноября вдруг резко похолодало. С неба посыпалась снежная крупа, а мелкие лужи по утрам сковывало морозцем. Здание госпиталя не отапливалось. Раненых клали на пол, слегка притрушенный прелой соломой, прямо в одежде. Не хватало не только кроватей и матрасов, но и посуды. Только солдатские котелки да ложки…

      Наум Михайлович, издерганный заботами, днями и ночами – весь на оголенных нервах, держался из