Пирог из горького миндаля. Елена Михалкова

девочек, выбежала Изольда.

      Старуха была страшна. На белом как скорлупа лице морщины выделялись так явственно, словно их прорезали ножом. Выпученные глаза, всклокоченные волосы – Изольда напоминала оживший труп. И этот труп приближался.

      Тишка покачнулась. Женька уже бежала прочь, а она стояла, не в силах отвести взгляда от жуткой фигуры.

      – А-а-а! – откуда-то из живота выкрикнула Изольда. – А-а-а!

      Казалось, еще одно усилие – и лицо ее осыплется, точно штукатурка.

      В ушах Тишки ударил колокол. Звук набрал силу и перешел в гул, осевший в висках. Оцепенев, она смотрела, как за спиной Изольды вырастает вторая фигура: темный демон без лица, тролль, выбравшийся из подвала и преследующий свою тюремщицу. Стены сдвинулись и снова разошлись, старуха выросла, как гора, клацнули гигантские вставные зубы, и она обрушилась на Тишку, выставив вперед костлявые черные руки. Девочка последним краешком ускользающего сознания успела подумать, что ее накроет земляной лавиной, погребет навсегда под рассыпавшимся Изольдиным телом, и никто никогда не найдет ее. Значит, все правда – и про жабу, и про кошек, а те, живые, были и не кошки вовсе, а обманка…

      – …Дура!

      В неумолчный шум вдруг ворвался хлесткий Женькин голос. Тишку изо всех сил дернули за руку, потащили куда-то к свету, прочь от нависающей мертвой плоти, на воздух, к ветру, к шелесту листьев и лаю собак.

      Сзади донесся сдавленный стон, что-то рухнуло, застучало, и Тишке представилось, как катится по коридору отрубленная троллем голова ведьмы. Дверь за ее спиной захлопнулась. Они стремительно сбежали по ступенькам крыльца и рванули к калитке. В зарослях у забора ей померещилось изумленное лицо Пашки. Тишка уже не соображала, где реальность, а где призраки, творимые ее воображением, и могла только мчаться, увлекаемая Женькой, все дальше и дальше от страшного дома.

      Глава 2

      Июнь 2000 года

      за две недели до описываемых событий

      1

      Всю дорогу мать молчала. И пока тряслись в электричке, и пока брели вдоль заборов, из-за которых свешивались ветки яблонь. Девочка хотела спросить, далеко ли им еще, но взглянула искоса на маму и сдержалась. Какая разница! Так хорошо идти вдвоем, и ветер такой теплый, и птицы поют, и не слышно голосов, словно никто не живет в окрестных садах, кроме соловьев и ласточек.

      – Тихо как, – сказала мать.

      – Да, здорово! – с энтузиазмом отозвалась Тишка.

      Мама как-то странно взглянула на нее и, помедлив, кивнула:

      – Точно. Здорово.

      Они остановились.

      На другой стороне улицы за переплетениями ветвей, за узловатыми стволами, за растушеванной зеленью листвы, пронизанной лучами, угадывался огромный дом. Тишка прищурилась, и ей показалось, что перед ними не сад, а толща морской воды, и дом покачивается на дне ее, словно затонувший корабль. Долговязая антенна обломком мачты торчала из крыши.

      Они стояли, не двигаясь, одни на совершенно пустой улице, словно готовясь набрать воздух перед тем, как нырнуть и уйти в хрустальную