Звезды на небе. Элина Быстрицкая

на питание, хотелось приодеться, правильно же говорят: «Встречают по одежке…»

      Актриса, даже начинающая, не должна позволять себе небрежно одеваться, ведь те, кто может дать ей работу, часто судят о ней по первому впечатлению. Но тогда я просто не могла позволить себе одеваться модно. У меня были две-три блузки, сарафан и много бантиков.

      Это время я назвала впоследствии временем надежд – главным было удержаться, пробиться, не затеряться в толчее сотен и тысяч красивых, раскованных, уверенных в себе девушек, толпящихся у входа в мир искусства.

      Я понимала, что если поработаю у Кио месяц, то смогу год спокойно заниматься в институте, у меня появится возможность жить безбедно, и я докажу родителям, что поступила правильно, хотя и пошла против их воли. И я очень старалась…

      Молодость бывает безгранично самоуверенной, и это очень хорошо. У Кио я работала до тех пор, пока не закончились его гастроли в Киеве.

      Студентка, комсомолка, отличница

      Я несколько изменила шутливую реплику из известной кинокомедии, но мои дела обстояли именно так: я была студенткой, комсомолкой стала еще на фронте, где комсорг эвакогоспиталя вручил мне комсомольский билет, а все экзамены я сдавала на «пятерки».

      Вначале учеба давалась мне с трудом. Я ведь очень многое в связи с войной пропустила, систематических знаний за среднюю школу у меня не было, а медицинское училище обучало фельдшерско-акушерским навыкам, азам медицинской профессии. Мне многое дал Нежинский педагогический институт, но ведь я там проучилась всего год.

      И я держалась на самолюбии, свои «пятерки» зарабатывала трудом. Уходила в институт рано утром, приходила домой поздним вечером.

      Бабушка с недоумением говорила:

      – Что это за институт, в котором девочка занимается с раннего утра и до ночи? Что ты делаешь там по вечерам?

      А я днем училась, слушала лекции, а по вечерам репетировала. Расписание составлялось с учетом того, когда свободны аудитории и студии.

      Вначале институт находился на старой киевской улице – Мало-Васильковской. И мы, студенты, лихо распевали свой гимн:

      Пусть говорят, что лучше всех московский,

      Пусть ленинградский лучшим назовут.

      Мы любим наш на Мало-Васильковской

      Родной и близкий театральный институт…

      Вскоре его перевели в более престижное место – на Крещатик. И вторая часть куплета стала звучать так:

      Мы любим наш – напротив Бессарабки —

      Родной и близкий театральный институт.

      Те, кто нас слушал, улыбались. Дело в том, что Бессарабка – это известный всему Киеву рынок, примыкающий к Крещатику. С ним у киевских старожилов связано множество анекдотов и забавных историй, там можно было встретить весьма колоритные фигуры.

      Педагогами моими были Иван Иванович Чабаненко и Леонид Артемович Олейник. Именно они учили актерскому мастерству. Сценическую речь преподавала Полина Моисеевна Нятко, замечательная