Год Дракона. Вадим Давыдов

можно будет когда-нибудь, лет через десять, писать обыкновенной ручкой, он и слышал, но представить себе компьютер – явно серийного образца – с экраном из этой самой «бумаги», разворачивающимся, как свиток, и помещающимся в пенальчике чуть толще тюбика из-под туши для ресниц, не мог. Это у нас тут начало двадцать первого века, подумал он, а у них там, похоже, уже вторая четверть пошла!

      – Да вы не расстраивайтесь, Андрей Андреевич, – сжалилась Галина над неудержимо проваливающимся в яму футурошока Корабельщиковым. – Я тоже поначалу от всех этих чудес техники сатанела, ей-богу! А потом – ничего, привыкла, – и она оставила на «бумаге» несколько странных закорючек, впрочем, мгновенно развернувшихся в слова.

      – А что это за материал? – пробормотал Корабельщиков. – Он же должен и скручиваться, и жёсткость иметь, чтобы можно было на нём писать!

      – Не знаю, – беспечно пожала плечами Галина. – Полимер какой-то, с динамическими свойствами, наверняка. Наши постоянно что-нибудь придумывают!

      А наши – сопли жуют, со злостью подумал Андрей.

      Масла в огонь плеснуло появление официанта – экран тотчас почернел. После того, как жрец общепита удалился, Галина провела ладонью над «листом», и он снова ожил. На биополе он реагирует, что ли?! Чертовщина, сердито подумал Корабельщиков.

      – Стенография? – он покосился на значки, оставляемые «пером» на «бумаге». – Забытое искусство.

      – Верно, – подтвердила Галина. – Только смотря где. Нас в Карловом университете так муштровали – ужас какой-то! На трёх языках! Зато сейчас я вообще не представляю, как можно без неё обходиться.

      Да, удержал Андрей завистливый вздох, распознавание стенографии на лету устройством, чьи экран, системная логика и процессорная мощь вместе с многочасовым, судя по всему, аккумулятором умещаются в тюбике из-под туши – действительно, непонятно, как можно без такого обойтись. А главное, как к этому привыкнуть – без психотропов. Бог ты мой, куда я попал и где мои вещи?!

      – Андрей Андреевич, вы, вероятно, догадываетесь, – я ваше досье внимательно очень прочла, – голос собеседницы вернул Андрея к реальности. – Знаете, кое-что меня в нём удивило.

      – Что же? – встрепенулся Корабельщиков.

      – Оно такое, – пани Геллер покрутила пальцами в воздухе, – пустое, несмотря на перечисленные факты. Как будто им вас не за что ухватить – а ещё, они как будто и не хотят.

      – Они? – переспросил Андрей. И добавил вкрадчиво: – А кто, так сказать, автор досье, – если не секрет?

      – Авторы, – поправила его Галина. – Нет, не секрет, конечно. КГБ.

      – Да?! – развеселился Корабельщиков. – Вы их тоже «привлекаете к сотрудничеству»? Вплоть до того, что они вам папочки свои позволяют читать?! Не знал, что у нас такая всеобъемлющая коррупция!

      – Это не коррупция, Андрей Андреевич, – Галина посмотрела на него, как на несмышлёныша. – Это ведь по-человечески очень, понимаете? Человеку свойственно думать о будущем, надеяться, мечтать о лучшей жизни