Гордая птичка Воробышек. Логвин Янина

не Бога? Кому дорога в рай – в чистилище дорога?

      Трактирщик (нерадостно): Случается.

      Гость (с интересом): Что чаша полнится вином сама?.. Без твоего участия?

      Трактирщик (грустно): О, да…

      Гость: Тому причина есть, иль вольный случай?

      Трактирщик (пожимая плечами, раздумывая): То ведомо не мне, сынок, – Творцу. Иль лучше дьяволу, что всех ведет к концу небезызвестному, соблазном искушая испить кувшин волшебного вина. Вина забвенья, совести вина, и даже смерти. Это кому как. (Вздыхает.) Пособник в этом я ему…

      Гость (легко): Чудак.

      Трактирщик (удивленно вскинув бровь): Чудак? Ты обо мне сказал…

      Гость (с улыбкой, глядя сквозь искрящийся в руке бокал вина на уходящие к морю стройные ряды виноградника): Да. Так. Коль право первенства Всевышнему вверяешь, а то и вовсе – ангелу, низвергшему с небес сто тысяч солнц оплавленных в руду. (Вздыхая полной грудью.) Вот отдохну, отец, с дороги, и уйду. И заберу с собой вкус цвета моря. И аромат нежнейший пышных трав в соитье с виноградною лозою. Отдашь нектар?

      Трактирщик (с чувством подавшись вперед): Буду только рад! Коль в руки он тебе пойдет с судьбою, отдам нектар премножив во сто крат! (Осторожно.) А выдержишь ли ношу, я спрошу?!

      Гость (полушутя): Ты с гостем щедр, трактирщик, погляжу! А ношу… (Разведя руками.) Ну что ж, отец, не выдержу, так брошу. Вином дареным землю окроплю.

* * *

      – У вас проблемы, Воробышек, да какие! И два насущных вопроса: «Почему так случилось?» и «Что делать?»

      Пожилой мужчина отводит глаза от журнала, поднимает седую голову и нервно постукивает колпачком ручки о поверхность письменного стола. Смотрит на меня изучающим взглядом все время, пока я неловко мнусь на пороге его кабинета, не решаясь присесть на предложенный мне стул.

      – Да садитесь же, Евгения! – наконец устало выдыхает он, и я, словно подкинутая вверх пружина, делаю несколько стремительных шажков к столу, послушно опускаясь на краешек сиденья.

      Я кусаю губы, не решаясь взглянуть на декана, на совершенно незнакомого мне, но так много сделавшего для меня человека, и старательно рассматриваю царапающую стекло, покрытую инеем голую ветвь тополя за окном. Несколько раз мучительно вздыхаю, прежде чем найти в себе смелость глухо прошептать, уткнув взгляд в жемчужную булавку галстука:

      – Эм, у меня? З-здравствуйте, Юрий Антонович.

      Прозрачный колпачок катится по столу, а светлые с темным зрачком глаза мужчины буравят меня, кажется, насквозь.

      – У вас, Воробышек, у вас! Две контрольные по профильным предметам завалены. Еще три натянуты не без моего вмешательства на минимальный проходной балл. Одна лабораторная по моему предмету сделана кое-как, второй нет вовсе. Впереди работа над курсовой… Я вынужден вернуться к первому извечному вопросу: «Почему так случилось?»

      – Я… я…

      – Когда Валентина просила меня помочь тебе с переводом в наш университет, Евгения, я не думал, что мне придется краснеть